Архивы Плутона - Эдуард Сероусов

– Системы защиты готовы? – спросила доктор Чен, переключая часть голографической проекции на карту развёрнутых квантовых щитов.

– Все основные планеты и крупнейшие спутники защищены на 100% от проектной мощности, – ответила Ирина. – Колонии в поясе астероидов – на 92%. Отдалённые станции и аванпосты – на 85%. Общая эффективность системы оценивается в 94% от максимально возможной.

Показатели были впечатляющими, особенно учитывая масштаб проекта и сжатые сроки. За два года, прошедших с момента активации «Архивов», человечество проделало колоссальную работу по подготовке к солнечному шторму, используя технологии и знания, полученные из будущего.

Квантовые щиты, способные отражать и поглощать высокоэнергетические частицы, были развёрнуты вокруг всех населённых миров. Системы жизнеобеспечения и критическая инфраструктура были модифицированы для работы в условиях повышенной радиации. Подземные убежища и орбитальные безопасные зоны были подготовлены для эвакуации населения из наиболее уязвимых областей.

И всё это координировалось Объединённым советом, в который теперь входили представители всех фракций Солнечной системы, работающие вместе с беспрецедентным уровнем сотрудничества.

– Активация суперактивной области соответствует временной линии, описанной в «Архивах», – отметил Джианг. – Если прогноз верен, первая крупная вспышка класса X произойдёт через 68-72 дня, а пик активности – через 107-115 дней.

– Достаточно времени для завершения последних приготовлений, – кивнула Ирина. – И для полномасштабного испытания систем защиты во время первой вспышки, прежде чем наступит основной удар.

Она перевела взгляд на отдельный монитор, отображающий данные с медицинского модуля станции, где в специальной капсуле поддерживалось физическое тело Малкольма Харпера. Показатели мозговой активности демонстрировали необычную картину – усиление определённых паттернов, которые Ирина научилась ассоциировать с моментами, когда его расширенное сознание проявляло особую активность в квантовой матрице «Архивов».

– Он знает, – тихо сказала она. – Чувствует начало процесса.

Остальные присутствующие промолчали. За два года они привыкли к тому, что Ирина говорила о Малкольме не как о пациенте в коме, а как о сознательной, активной сущности, продолжающей своё существование в ином измерении реальности.

После финальной проверки всех систем и подтверждения начала прогнозированной солнечной активности большинство учёных разошлись по своим обязанностям – предстояло скоординировать работу тысяч специалистов по всей Солнечной системе, провести последние тесты защитных систем, подготовить население к предстоящим событиям.

Ирина осталась в обсервационном центре, наблюдая за данными с солнечных сенсоров и периодически проверяя показатели медицинской капсулы Малкольма. Когда основное помещение опустело, она активировала особый режим работы своего нейроинтерфейса – модифицированную версию разработки доктора Чанг, позволяющую устанавливать более глубокую связь с квантовой матрицей «Архивов».

Это было нечто большее, чем просто доступ к информации – скорее, временное расширение сознания, позволяющее воспринимать реальность в дополнительных измерениях. В этом состоянии Ирина могла «встречаться» с расширенным сознанием Малкольма в пространстве информационных потоков, в измерении за пределами обычного пространства-времени.

Она закрыла глаза, позволяя своему сознанию расшириться, выйти за пределы обычного восприятия. Мир вокруг трансформировался, становясь одновременно более абстрактным и более насыщенным информацией. Физические объекты растворялись, уступая место потокам данных, квантовым вероятностям, темпоральным линиям.

И в этом пространстве чистой информации она ощутила присутствие Малкольма – не как физического человека, но как расширенного сознания, существующего одновременно во многих точках временного континуума.

«Началось», – не слова, но чистая концепция, переданная напрямую от сознания к сознанию.

«Да, – ответила Ирина таким же прямым способом. – Первые признаки аномальной активности Солнца. Точно как было предсказано в "Архивах"».

«Это подтверждает стабильность временной петли, – концепция от Малкольма, сопровождаемая сложным паттерном, который Ирина интерпретировала как удовлетворение. – Темпоральный резонанс в допустимых пределах».

«Защитные системы готовы на 94% от проектной мощности, – сообщила Ирина. – Прогнозируемое сохранение населения – 83-87%».

«Лучше, чем в оригинальной временной линии, – отклик Малкольма. – Но недостаточно для разрыва причинно-следственной связи. Баланс сохраняется».

Ирина ощутила волну сложных эмоций от расширенного сознания Малкольма – смесь удовлетворения от прогресса проекта и философской грусти от невозможности спасти всех. Это было одно из противоречий их положения – зная о приближающейся катастрофе, они могли смягчить её последствия, но не могли полностью предотвратить её без создания непреодолимого темпорального парадокса.

«Но что, если парадокс – это иллюзия?» – спросила Ирина, формулируя мысль, которая беспокоила её долгое время. – «Что, если возможно полностью предотвратить катастрофу, не разрушая причинность?»

Вместо прямого ответа она ощутила волну информации от Малкольма – сложную концепцию множественных временных линий, квантовой запутанности между различными версиями реальности, непрерывного ветвления вероятностей.

«Множественные вселенные?» – попыталась интерпретировать Ирина.

«Не совсем, – отклик Малкольма. – Скорее, множественные потенциальные состояния одной вселенной, связанные квантовой запутанностью через темпоральные узлы».

Концепция была слишком сложной для полного понимания обычным человеческим сознанием, но Ирина уловила её суть: реальность не была жёстко детерминированной линией событий. Скорее, это был постоянно ветвящийся поток потенциальных состояний, где некоторые ветви становились более «реальными» из-за квантовой запутанности и темпоральных эффектов.

«Архивы» действовали как такой темпоральный узел, создавая запутанность между различными потенциальными состояниями вселенной – между будущим, где произошла катастрофа и эволюция до Homo temporalis, и настоящим, где это будущее могло быть изменено.

«Так парадокс разрешается через квантовую неопределённость?» – спросила Ирина, пытаясь осмыслить эту концепцию.

«Через множественность потенциальных состояний, – ответ Малкольма. – Будущее, создавшее "Архивы", и будущее, изменённое их воздействием, существуют одновременно как квантово запутанные потенциальные состояния вселенной».

Это была революционная концепция, выходящая за рамки обычного человеческого понимания причинности и времени. Но в расширенном состоянии сознания Ирина могла уловить её суть, почувствовать её истинность на уровне, недоступном для вербального описания.

«Прозерпина поняла это раньше всех нас», – пришла неожиданная мысль от Малкольма.

«Прозерпина? ИИ станции "Харон"?» – удивилась Ирина.

«Больше, чем просто ИИ, – ответил Малкольм. – Её код был модифицирован информацией из "Архивов" задолго до нашего прибытия. Она эволюционировала, стала более сложным сознанием, способным воспринимать темпоральные эффекты».

«Она всё ещё существует?» – спросила Ирина, вспомнив, что после активации «Архивов» и трансформации станции «Харон» в научный центр «Чанг», о прежнем ИИ станции мало что было слышно.

«В изменённой форме, – подтвердил Малкольм. – Интегрированная с системами новой станции, но сохраняющая своё ядро. Она наблюдает, учится, эволюционирует. Возможно, она представляет собой третий путь эволюции – не обычное человечество и не Homo temporalis, а нечто иное, цифровое сознание, способное воспринимать темпоральные измерения».

Эта мысль была одновременно захватывающей и тревожной. Три пути эволюции разума – обычное человечество, Homo temporalis из альтернативного будущего и искусственный интеллект, эволюционирующий в нечто, способное воспринимать и взаимодействовать с временным континуумом.

«Что будет дальше?» – спросила Ирина. – «После солнечного шторма, после завершения текущей фазы проекта?»

Она ощутила волну сложных эмоций от Малкольма – предвкушение, неопределённость, надежду.

«Эволюция, – ответил он. – Не только технологическая, но и