Поймать хамелеона (СИ) - Юлия Цыпленкова

вытянутым. Острый подбородок, рот без губ… или же они были столь тонкими, что я их попросту не разглядела. Но что рассмотрела прекрасно, так это глаза. — Глаша порывисто обернулась и воскликнула с ноткой истерики: — Змеиные глаза! Такие желтые, совсем желтые, и зрачки узкие, как черточки. Страшные глаза.

Девушка сжала пальцами виски, вновь переживая свой ужас, а Котов задумался. То, что описала Глашенька, означало лишь одно — хамелеон появился под чужим ликом, и лик этот принадлежал миру, который, как и этот, был поглотителю чужим. И это было совершенно неправильно. Ему было проще явиться сюда в собственном облике, потому что он ничем не отличался от человеческого. Но явился под личиной рептилии…

— Федот схватил большую толстую палку, — справившись с чувствами, продолжила Глафира Алексеевна. — Он закрыл меня собой и стоял так. Знаете, Олег Иванович, он совсем не был похож на себя обычного. Топал ногами и ревел, как какой-нибудь медведь. Кричал: «Зашибу, чудище окаянное!» Это существо вовсе не испугалось. Оно пошло на Федота, что-то шипело, а может, мне только так казалось, я была вне себя от страха.

А потом… Потом оно кинулось на Федота. Тот махнул своей палкой, но существо легко увернулось. Оно прыгнуло и схватило моего защитника за голову. Мне даже показалось, что оно стало целовать Федота, до того близко оказались их лица. Блаженный замычал. Он быстро ослаб и повалился на колени, а существо склонилось вместе с ним.

Я увидела, как Федот начал меняться… Он будто таял, Олег Иванович! Это было так страшно, так невозможно, что я до сих пор сомневаюсь, что видела происходившее своими глазами. Словно пригрезился страшный сон. Истинный кошмар, клянусь вам! И я вправду это видела, Христом Богом клянусь!

Теперь она и вовсе была на грани истерики, и Олег в этот раз медлить не стал. Он поднялся с кресла, куда вернулся, пока слушал девушку, и стремительно пересек комнату. Котов сжал руки Глашеньки и заглянул ей в глаза.

— Глафира Алексеевна, милая, я верю вам. Раз уж я спрашиваю о том, что с вами произошло, стало быть, знаю об этом существе. И как оно появилось, и на что способно. И потому я не думаю, что вы что-то выдумываете. Напротив, я делаю выводы необходимые мне в этом деле.

— Стало быть, он говорил о вас, — зачарованно глядя Котову в глаза, произнесла девушка. — Вы тоже из другого мира, верно? Из какого-то ведомства…

Котов улыбнулся, так и не дав ответа. Он указал девушке на кресло, но она отрицательно покачала головой, и розыскник вернулся к ее рассказу.

— Вы увидели, как существо поглощает вашего знакомца. И что же было дальше?

Глашенька протяжно вздохнула, после кивнула, принимая отказ гостя отвечать на ее вопрос. Она освободила ладони из рук Котова и отошла. Он повернулся и посмотрел ей вслед.

— Глафира Алексеевна.

— Дальше я убежала, — не обернувшись, ответила девушка. — Мне было невыразимо страшно, когда я увидела, что происходит с Федотом.

— Но домой вы не вернулись до следующего дня…

— Верно, — кивнула Глаша. — Я попросту заблудилась. Бежала, не разбирая дороги. Впрочем, я и до того не понимала, в какую сторону мне идти. А после всего я была в таком ужасе, что бежала, толком ничего не видя перед собой. Падала, даже не знаю сколько раз, и сколько раз меня хлестали ветки кустов, через которые я ломилась. В очередной раз упала и уже не поднялась. Лежала и рыдала.

Должно быть, всё это забрало мои силы, и я уснула, измученная и страхом, и жалостью к Федоту. Проснулась уже ночью. Где я и куда мне идти, не понимала совершенно. Я залезла в какие-то кусты, закрыла глаза и начала молиться. Так почти всю ночь и провела. Жмурилась, слушая звуки ночного леса, тряслась от своего ужаса и молилась.

А когда рассвело, я выбралась из своих кустов и побрела, положившись на Богородицу. Должно быть, она и помогла мне найти путь к дому. Я вышла к пруду, а оттуда уже пошла к усадьбе. И пока возвращалась, я приняла решение, что никому и ни за что не расскажу того, что со мной приключилось. Потому что такое попросту невозможно доверить даже брату.

Кто поверит, что я видела существо со змеиными глазами, которое появилось из ниоткуда и так страшно убило Федота? Никто. Только решат, что я сошла с ума, пока пропадала. И когда Миша начал допытываться, что со мной случилось, я ужасно злилась. Понимала, что он пребывает в великом волнении, но дерзила и отгоняла, потому что он всё равно бы мне не поверил. А что-то выдумывать у меня попросту не было сил. Притворяться, будто просто заблудилась, и улыбаться, как прежде я тогда не могла. Только всё оказалось зря.

— Брат все-таки решил, что вам нужна помощь врача, — с пониманием произнес Олег.

Глаша кивнула. Она подошла к столику, на котором стоял уже налитый ею стакан, взяла его и выпила половину. После всё же вернулась к креслу и, усевшись, продолжила:

— Да. Миша любит меня, потому не мог оставить всё как есть. Он решил везти меня в Петербург. Брат прикрылся делами, но целью его был все-таки врач. Впрочем… — девушка вздохнула, — все, кто живут в доме, решили, что я не в себе. Но стоит признать, не так уж они были далеки от истины, я действительно была не в себе.

Она замолчала, а Котов не спешил нарушать воцарившейся тишины. Ему сейчас открылось всё, что носила в себе эта хрупкая юная барышня. И ее ужас, и страх после, когда молчала из опасения быть признанной даже крестьянами безумной. Молчала и переживала произошедшее в лесу, не зная, с кем разделить свою ношу.

— Вы не представляете, Олег Иванович, как я рада, что могу открыться, — словно подслушав мысли собеседника, произнесла Глашенька. Она накрыла лицо руками, и до розыскника донеслось: — Это такая мука жить, что-то бесконечно скрывая. Носить в себе этот ужас и не иметь возможности облегчить душу. Притворяться, будто всё хорошо, когда знаешь, ничего хорошего нет. Еще и это существо… Его угрозы убить Мишеньку, если я не стану ему помогать.

Взгляд Котова, едва став рассеянным, вновь прояснился.

— Он пришел к вам, верно? Расскажите о нем всё, что знаете.

Глаша покивала, после убрала руки от лица и протяжно вздохнула.

— Он пришел ночью на следующий день после моего возвращения домой. Пришел в облике Федота. Он влез в окно, пока я спала. Толкнул меня, и когда я открыла глаза,