Виталий Гладкий - Ведьмак

Но одно дело, когда тебя поражает благородный металл (для солдата свинец самый уважаемый и почитаемый металл), а другое – когда одолевает аморфная неосязаемая нечисть, посягающая не на тело, а на твою бессмертную душу.

И все равно надо было что-то предпринимать. И кстати, позавтракать. Любовь – любовью, страх – страхом, а кушать хочется всегда. Тем более после такого нервного стресса.

Но прежде чем приступить к водным процедурам, а затем стать возле кухонной плиты, я снова тщательно обшарил всю избу – в поисках ползучих гадов, которые теперь мерещились мне на каждом шагу.

Все было чисто, я принял душ (никогда с таким остервенением не тер тело мочалкой – словно хотел содрать кожу), и начал колдовать над сковородкой – готовил жаркое.

Стук в дверь застал меня настолько внезапно, что я даже шарахнулся в сторону – словно ждал, что сейчас в горницу забросят гранату. Да что же это со мной творится!? Нервы до такой степени натянуты, что вот-вот на хрен порвутся.

Нет, так дело не пойдет! Надо что-то предпринимать.

В избу ввалились старики Коськины. Баба Федора была как с креста снятая: взгляд безумный, волосы под сбившимся набок платком всклокочены, а рот ритмично открывается-закрывается – словно у выставочного робота, которого забыли озвучить.

– Что с вами? – воскликнул я с фальшивым удивлением.

Мог бы и не спрашивать. Похоже, ночью на них тоже наехала нечистая сила. Дела-а…

– Ва-ва… Ву-ву… – Баба Федора пыталась выпалить целую речь за две-три секунды – как специальное шифровальное устройство-передатчик, но ее переклинило.

– Замолкни! – вдруг подал голос обычно пребывающий на вторых ролях дед Никифор. – Я шшас все объясню. У нас тут плохи дела, Иво. Нечистая сила объявилась. Страху ночью натерпелись… – Он истово перекрестился на угол, где должны были находиться иконы. – Спаси нас, Господи.

– Вы верно сказали. Если деревню и впрямь посетила нечистая сила, то это не в моей компетенции. В таких случаях только высшие силы помогают. Я так понимаю, вы пришли ко мне за помощью?

– Ага, ага! – дружно закивали Коськины.

– Вот я и ответил вам. Но мне хотелось бы послушать, как все было. Интересно, знаете ли…

Рассказывала баба Федора, которая наконец пришла в себя. Похоже, мое бунгало подействовало на нее как успокоительное лекарство. Видела бы она гадюк, которые совсем недавно устроили здесь пикник…

У Коськиных была такая же картина, как и та, что я наблюдал. Бесформенные светящиеся амебы заполнили весь двор, а затем начали заползать в избу. Старики даже убежать были не в состоянии; они лишь с испугу забились под кровать, где и потеряли сознание.

Очнулись дед и баба только утром, когда взошло солнце. Их тоже, как и меня, рвало.

– … Матерь божья, не оставь нас в своих милостях! – закончила свое повествование причитанием баба Федора.

Но креститься не стала; наверное, по запарке забыла. А может, из-за отсутствия у меня иконостаса.

– А вы вчера, случаем, не того?… – Я выразительно щелкнул себя пальцем по горлу. – Иногда, знаете ли, такие глюки бывают…

– Господь с тобой! – воскликнула баба Федора. – Да когда же такое с нами было!?

В конец фразы вкрались фальшивые нотки, я мысленно рассмеялся (было, было, даже на моей памяти…), но все равно поверил ее рассказу на все сто процентов. Симптоматика была схожей.

– Допустим, все происходило так, как вы сказали…

– Точно, точно, так все и было, право слово! – в один голос воскликнули старики.

– Да верю я, верю. Но чем же я могу вам помочь? С нечистой силой ни пулями, ни сталью не справиться.

– Иво… – Бабка испуганно оглянулась, словно за ее плечами стоял кто-то незримый и страшный. – Иво, это все ведьмак… – продолжила она свистящим шепотом.

– Кто таков? – прикинулся я несведущим.

– Ну, из ентих, что у Киндея. Главный… – Бабку вдруг затрясло и она начала заикаться. – О-он с-страшный… Высокий т-такой, ростом с тебя. Глаза г-горят. К-как глянет, н-ноги подгибаются. Одно слово, в-ведьмак.

– Успокойтесь. Все, что вы тут наговорили, не более чем домыслы. Это ваше пугало – просто руководитель секты. Плохой секты – факт. Но не более того. А то, что он надувает щеки с грозным видом, это всего лишь блеф. Просто ему хочется выглядеть более значимым, чем на самом деле. Чтобы его все боялись. Ну, есть такой бзик у человека, что с этим поделаешь. К тому же положение обязывает. Смотрите на него как на мрачного клоуна. Пусть себе смешит публику разными ужастиками. А что касается светящихся призраков, то, скорее всего, это какая-то физическая аномалия. Такое случается. Особенно в отдаленных от города местах. Я сам в газете читал…

Я болтал, как попугай, стараясь успокоить бабку Федору и деда Никифора, и сам себе не верил. А что тогда говорить про стариков. Они тупо заглядывали мне в рот, словно ожидали, что оттуда вылетит, по меньше мере, птица-феникс и защитит их от всех напастей.

Но уже в изрядно выцветших от времени стариковских глазах стояли смертная тоска и неверие, несмотря на мои ссылки на газеты, которым дед и баба все еще продолжали доверять, приученные к этому бывшим коммунистическим режимом.

Вот гад, этот ведьмак! Таких людей может угробить за здорово живешь…

Старики как дети – непосредственные, добрые, хотя и капризные. Но они имеют право на капризы, заслужили всей своей жизнью. И к этому нужно относиться снисходительно, по-доброму, а не брызгать пеной изо рта, доказывая, что они не правы и что их место на полатях в темном углу.

Коськины ушли, что-то озабоченно бубня себе под нос. Я тяжело вздохнул им вслед и продолжил занятие стряпней.

Меня обуревали темные мысли, которые заполнили всю голову, словно монтажная пена, не оставив ни единого светлого пространства.

Глава 18

Явился Зосима. Он вошел в своих бахилах как статуя Командора, но, заметив мой строгий взгляд, которым я одарил его, не проронив ни слова, поздоровался вежливо, сел у порога на специально поставленный там для него табурет, и, кряхтя, снял свою обувку.

Он имел такую привычку – чапать в своих грязных сапогах по моему полированному деревянному полу, который стоил дороже всех изб в деревне; по крайней мере, мне строители предъявили счет за полы на такую сумму, что я потом полдня икал от изумления.

– Варганишь обед? – поинтересовался Зосима, заглянув в сковородку из-за плеча.

– Завтрак, – ответил я коротко.

– Да ну? – удивился Зосима, посмотрел на часы, а затем, для верности, еще и на солнце, выглянув в окно.

Солнечный диск и впрямь уже докатился почти до зенита. Это все Коськины. Они так могут заболтать человека, что он забудет, где у него правая рука, а где левая. Ну, а про время и говорить нечего.