Трансфер на тот свет - Лев Юрьевич Альтмарк

– Что за сопли, полицейский? Буду не буду, хочу не хочу – разве тебя не учили выполнять приказ сразу и без рассуждений? Прямо-таки не полиция, а детский сад какой-то…

Ничего не отвечаю, хотя очень хочется вместо ответа врезать ему в ухо и показать, на что способен полицейский. Вернее, бывший российский мент. Но одна мысль крутится и не даёт ни на чём сосредоточиться: прежде всего, нельзя позволить ему что-то сделать силой, каких бы приказов ни отдавал всесильный Габи. А врезать потом успею…

Узкий коридор, по которому мы идём, приводит нас в помещение с четырьмя решётчатыми раздвижными дверями лифтов. У одного из них стоит парень с большой картонной коробкой, из которой выглядывают пучки зелени: укроп, петрушка и ещё что-то. Он оглядывается на нас, заученно улыбается и здоровается, потом спрашивает, на какой этаж нам надо.

– Тридцать второй, – отвечает Георгий и незаметно подмигивает мне.

– Нам же на тридцать третий, – шепчу ему по-русски.

– Выйдем на этаж ниже и сориентируемся, – тоном заправского шпиона отвечает Георгий тоже по-русски. – Неужели не понимаешь, что нам нужно просчитать и пути отхода?

Оказывается, доблестный опричник хитрого и коварного Габи и в самом деле собрался с кем-то воевать! И тут я начинаю понимать, что если наш план не удастся и мы вернёмся ни с чем, то сильно печалиться не стану. Если Габи ради какого-то призрачного результата готов на всё, даже избить умирающего старика или пожертвовать моей жизнью и – не сомневаюсь – жизнью Георгия, значит, что-то здесь не чисто. А что – даже выяснять не хочется. Противно всё это…

Парень с зеленью выходит на шестнадцатом этаже, а мы поднимаемся выше. Лифт немного поскрипывает какими-то невидимыми блоками и тросами над головой, и слабая мерцающая лампочка на его грязной стене с трудом выхватывает из полумрака тесное пространство кабины.

На тридцать втором этаже попадаем на точно такую же площадку, как и та, с которой мы поднимались. Только тут уже чище, и стены покрашены в весёлый салатный цвет. Не обращая на меня внимания, Георгий ныряет в коридор. Мы проходим мимо подсобных помещений и служебных комнат и неожиданно оказываемся в большом холле с картинами на стенах и коврами под ногами. Веером расходятся коридоры, подсвеченные тусклыми плафонами на стенах, отражающимися в сверкающем паркете. Но нам не это нужно – нас интересует лестница, по которой можно подняться на этаж выше.

По-прежнему никого вокруг нас нет, и это как раз на руку. Если придётся тащить коробку с «лучами смерти», то лучше, чтобы свидетелей не было. Пока осматриваюсь, Георгий уже находит лестницу, покрытую ворсистой дорожкой, и молча манит меня за собой.

На тридцать третьем этаже в холле за низким журнальным столиком сидит мужчина в сером костюме в редкую чёрную полоску и читает пухлую газету. В зубах у него сигарета, а пепельница перед ним полна окурков. Классический вариант шпика. Мужчина демонстративно не глядит на нас, но я вижу, как желваки на его щеках заиграли, а сам он насторожился.

– Посмотри, – дёргаю за рукав своего приятеля, – этот джентльмен тут не просто сидит и, вероятно, уже не один час.

– Думаешь, пасёт посетителей Теслы?

– Не знаю, но не исключено.

– Что будем делать? – в глазах у него тревога. – Сумеешь его вырубить?

– А зачем? Что он нам плохого сделал? Не забывай, кто ты и откуда. Проскочим…

Георгий с сомнением качает головой и медленно проходит мимо мужчины, стараясь не смотреть в его сторону, но артист из него никудышный. И мужчина тут же на это реагирует:

– Простите, господа, вы к кому направляетесь?

– Мы электрики, – с готовностью отвечает Георгий, – меняем неисправные лампочки в светильниках.

Мужчина с недоверием оглядывает его с головы до ног:

– А где ваши инструменты? И лампочки где?

И тут Георгий неожиданно взрывается. Он подскакивает к шпику, хватает его за лацкан пиджака и шипит:

– Что тебе от нас надо? Читаешь газету – и читай дальше. Кто ты такой, чтобы нас останавливать?

Мужчина вырывается из рук моего напарника и вытаскивает из кармана семиконечную металлическую звёздочку с номером посередине:

– Полиция Нью-Йорка, сержант Дуглас Кларксон. Предъявите, пожалуйста, свои документы! Или пройдёмте со мной…

Отодвигаю разъярённого Георгия плечом и миролюбиво говорю мужчине на своём корявом английском:

– Понимаете, сержант, мы всего лишь электрики, которых отправили сюда менять лампы. Какие документы? Кто их на работу с собой носит?

– Ничего не хочу слушать, – моментально заводится мужчина, и на его полном лице выступают капельки пота. – Предъявите документы или, пожалуйста, следуйте за мной! Вы вообще на таком английском говорите, что сто раз задумаешься, кто вы…

Он даже вскакивает со своего кресла и преграждает нам дорогу, размахивая руками. И тут происходит неожиданное: мой напарник взрывается и бьёт его сперва в лицо, потом в живот, потом снова в лицо, и так до тех пор, пока мужчина не валится навзничь, а лицо его тут же не превращается в кровавую маску.

– Ты с ума сошёл? – оттаскиваю Георгия от безжизненного тела сержанта. – Хочешь, чтобы через пять минут здесь собралась толпа? И ведь, кроме зевак-постояльцев, набегут полицейские и газетчики. Думаешь, Габи тебя за это похвалит?

– Да пошёл ты со своим Габи! – всё ещё сверкая глазами, шипит разъярённый напарник.

– Как раз он не мой, а твой! И шума нам здесь совершенно не надо… Куда мы теперь сержанта денем? Он же придёт в себя и крик поднимет.

– Может, я его сейчас… – Георгий показывает, как он свернул бы шею сержанту, но я испуганно хватаю его за руку:

– Даже не думай! Давай его где-нибудь запрём, чтобы он какое-то время никуда выйти не мог. Час-другой полежит в отключке, а больше нам и не понадобится.

– Давай, – неохотно соглашается Георгий, – мы почти у цели…

У двери с табличкой «3327» мы останавливаемся. Я всё ещё не верю, что спустя мгновение увижу наконец легендарного Николу Теслу, о котором за последнее время узнал столько нового и интересного. От всего этого просто голова кругом идёт. Ни о ком другом за последнее время не было столько разговоров в моём окружении.

Полицейского Кларксона мы волочим до небольшой складской комнаты, где горничные хранят постельное бельё и прочие необходимые принадлежности, связываем руки и ноги полотенцами и укладываем отдыхать на тюки с грязным бельём. По моим предположениям, час-полтора он будет находиться здесь в тишине и покое, если раньше никто не явится и не освободит беднягу.

– Посмотри, что у него нашёл в кармане, – в руках у моего приятеля пухлый