Елена Кондратьева - Миллиардер. Книга 1. Ледовая ловушка

— Простить? За что? — холодно пожал плечами в ответ на это сумбурное покаяние Гумилев.

Комаров снова улыбнулся, шаркнул ногой.

— Ну, это… За то, что хотел… обойти тебя.

— Кинуть, — уточнил Андрей.

— Ну, типа того… Как-то случайно получилось. Само собой.

— Нет, Николай. Ты сделал это осознанно. Ты прекрасно знал: если все получится, я окажусь вне игры. Ведь так?

— Андрюха, понимаешь… В общем, я раскаиваюсь. И прощу у тебя прощения, вот!

— Ты извиняешься только потому, что я тебя поймал за руку, — Гумилев был по-прежнему холоден. Он даже не взглянул на Комарова. — Если бы твоя афера удалась, ты бы сейчас праздновал победу, а не раскаивался.

Колька понял, что разговор пошел серьезный, стряхнул с себя дурашливую маску и заговорил другим тоном:

— Послушай, Гумилев, людям свойственно ошибаться! Если ты не научишься прощать, у тебя не останется друзей.

— Друзей? — усмехнулся Андрей. — Таких друзей — за хобот и в музей. И ты еще будешь учить меня, что я должен делать, а чего нет?

— Ты не так понял! Да, я накосячил, но я же извинился!

И тогда Андрей взял проштрафившегося компаньона за отвороты джинсовой куртки, прижал к стене и, глядя прямо в глаза, раздельно произнес:

— Извинения — это всего лишь слова. Они ничего не стоят. О людях я сужу по их делам, понял? Мы не можем сейчас бросить наше дело и разбежаться, слишком много сил и средств вложено. Но я теперь знаю: ты слишком любишь деньги в своем кармане и можешь ради них пойти на все, даже предать партнера. И относиться к тебе я буду соответственно. Все, точка.

Правота слов Гумилева насчет любви Комарова к деньгам подтвердилась спустя несколько месяцев, когда Колька попался на торговле травкой в университете. Ему светило отчисление и три года тюрьмы. Андрей имел возможность помочь партнеру избежать суда, мог вытащить — но не пошевелил даже пальцем. В итоге Комаров получил срок.

— Гумилев бросил своего компаньона, — шептались за спиной Андрея. Однокашники прямо обвинили его в бездействии:

— Люди должны помогать друг другу. Гнилой ты, Андрей. Сдал пацана ментам. Отомстил, да? За тот случай, да?

— У О’Генри есть хороший рассказ «Дороги, которые мы выбираем». Читали? Николай выбрал свою. Сам! — пожал в ответ плечами Гумилев. — Я никогда никому не мщу. Каждый человек сам себе и палач, и жертва.

В дальнейшем Андрей всегда придерживался такой линии поведения. Он старался быть бесстрастным. Холодным и рациональным. Именно эти качества Гумилев считал самыми важными в жизни. И еще он любил зеркала. Они были для него воплощением честности, потому что отражали то, что есть на самом деле.

Себя он в душе считал человеком-зеркалом, на зло отвечающим злом, а на добро — добром. Злопамятность, благодарность — это всего лишь чувства, зеркалу они ни к чему. На удар надо отвечать ударом, а не подставлять щеку. Такова жизнь.

Впрочем, эти его правила не работали, когда речь шла об отношениях с близкими и любимыми людьми.

Конечно, Андрей совершал ошибки. И не отказывался их признавать. Иной раз самокритика Гумилева была настолько безжалостной, что доходила до самоистязания. Одним из его любимых выражений было: «Каждый получает по заслугам».

Каждый — и он в том числе.

Но свои ошибки Андрей всегда исправлял. Или старался исправить. И никогда не уклонялся от ответственности. Но в его жизни еще не было ошибки ценой в двести двадцать восемь жизней…

Ужас — вот точное название того, что сейчас испытывал Гумилев. Его не сломало исчезновение Евы, не вывело из равновесия происшествие с прозрачными людьми, не испугало покушение.

Но катастрофа!

Казалось, он сам был пассажиром того лайнера, сам погиб вместе с остальными, и теперь его изломанное тело медленно погружалось в ледяную тьму Атлантики, а душа горела, выжигаемая изнутри дьявольским пламенем.

Гумилев больше не мог оставаться наедине с собой. Но и сбежать от себя он тоже не мог.

Он провел бессонную ночь наедине с бутылкой виски, а на утро следующего дня стало известно, что к северо-востоку от бразильского архипелага Фернанду-ди-Норонья обнаружен обломок самолета A-330. Еще через день министр обороны Бразилии заявил, что отыскать «черные ящики» пропавшего лайнера будет непросто: в районе падения А-330 глубины океана составляют несколько сот метров.

Арсений Ковалев, который, в отличие от Гумилева, не предавался самобичеванию, встретил это сообщение с воодушевлением:

— Андрей, это нам на руку! Не будет «черных ящиков» — никто не сможет нам ничего предъявить! К тому же кто знает, может, мы и правда не виноваты, и это просто ошибка пилота. В конце концов, самолеты падали и до установки нашего искусственного интеллекта.

Ответа он не получил. Гумилев полностью ушел в себя. Однако это не означало, что Андрей уклонялся от дел. Напротив, служба безопасности корпорации получила приказ провести полномасштабное внутреннее расследование с привлечением независимых экспертов. Он хотел убедиться сам и убедить других, что при разработке искусственного интеллекта не было допущено ошибок. Ковалев ничего не узнал об этом. Именно он руководил работами по проекту, и Гумилев не хотел, чтобы Арсений влиял на ход расследования.

Катастрофа вытеснила из сознания Андрея все: и бизнес, и семью. Он почти не виделся с дочерью, избегал встреч с Марго. Куда-то исчезли, испарились мысли о жене. Целыми днями Гумилев просиживал в своем кабинете, жадно выискивая в Сети новые подробности поисковой операции. Они не заставили себя ждать: спустя три дня в Атлантическом океане были найдены тела погибших, личные вещи пассажиров и множество обломков самолета.

Ковалев наконец де-факто узнал о расследовании и страшно возмутился, что его не поставили в известность.

— Вся документация и комплектующие переданы сторонним людям! — кричал он в трубку. — Андрей, что ты делаешь? Сор ни в коем случае нельзя выносить из избы!

— Эксперты получают каждый лишь часть документации и образцы микросхем. Я распорядился предоставить для анализа лишь части системы. Мне нужны результаты. Успокойся, Арсений. Успокойся — и не мешай. Иначе…

Не договорив, Гумилев отключился.

Как-то незаметно пролетел месяц. Корпорация Гумилева не получила никаких официальных обвинений. Air France прислала секретный протокол с результатами работы специальной комиссии. В документе сообщалось, что прямых доказательств ошибочных действий искусственного интеллекта не выявлено, поэтому «нецелесообразно демонтировать систему с других самолетов компании».

Тем не менее Андрей разослал всем пяти участвующим в проекте авиакомпаниям письма с настоятельной рекомендацией отключить блоки искусственного интеллекта, пока не будут получены результаты внутреннего расследования. Ковалев был против, но Андрей проигнорировал мнение приятеля. Проект был детищем Гумилева, и за все отвечал он один.