Дэниел Худ - Наследник волшебника

— Что ж, тогда я могу выделить вам в спутники Боулта. Я думаю, что в охоте на призраков он просто незаменим.

Лайам удовлетворенно кивнул. За время своих странствий ему уже доводилось иметь дело с привидениями. Эти бесплотные существа не доставляли ему особых хлопот. Почти все они, как правило, были привязаны к какому-то определенному месту и не причиняли людям никакого вреда. Но все же некоторый страх призраки навевали. В таком походе совсем неплохо иметь рядом непрошибаемо уверенного в себе человека.

Некоторое время мужчины сидели молча, умиротворенно потягивая вино. Негромкое потрескивание дров в очаге не мешало Лайаму размышлять; мысли его перескакивали от одной темы к другой — равно безрезультатно. Слишком уж много набралось нерешенных вопросов. Как Двойник сумел прервать действие охранного заклинания? Почему он взял только книгу, ковер и жезл? Каким образом нападавшим удалось скрыться из храма? Почему Клотен потерял сознание, если на его вздорной башке не имеется видимых повреждений?

Затем в размышления Лайама стали закрадываться мысли, которые он пытался от себя отогнать. О видении, явившемся молодому служителю богини Беллоны, и об улыбке настоятельницы храма Лаомедона. Рассказывать о видении Лайаму не хотелось — он полагал, что эта тайна принадлежит только юноше. А вот второе происшествие было его личным секретом, и Лайам решил им поделиться.

— Сегодня днем, — нерешительно начал он, — во время драки произошло нечто… нечто странное.

— Произошло довольно много странного, — поправил его эдил. — Или вы имеете в виду что-то совсем уж особенное?

— Да, именно. Нечто, выбивающееся из ряда прочих странных вещей. Я не уверен, что это может что-то там означать. Вероятнее всего — ничего, просто воображение у меня разыгралось.

— Ну-ну? — подтолкнул собеседника Кессиас, видя, что тот умолк.

— Да, скорее всего, мне это лишь померещилось.

— Ренфорд!

— Ну ладно. Когда мы добежали до Храмового двора… когда еще только бежали к дерущимся, — я увидел на ступенях храма Лаомедона женщину в черном. Я понимаю, что это звучит странно…

— Это вы уже говорили. Поехали дальше!

— …но я готов поклясться — она мне улыбнулась. Лично мне. Она поймала мой взгляд, кивнула и улыбнулась.

Лайам втайне надеялся, что Кессиас расхохочется, услышав эти слова, или по крайней мере покрутит пальцем возле виска, но эдил запустил в бороду пятерню и скривился, словно съел что-то кислое.

— Что, правда?

— Думаю, да, хотя я мог и ошибиться. Слишком уж быстро все закрутилось.

Но Кессиас перекрыл ему пути к отступлению.

— Нет, ошибки тут быть не должно. Глаз у вас острый, а матушка Смерть не привыкла бросать улыбки на ветер. Если вы это видели, значит, видели, и меня ваш рассказ беспокоит. У нас и без того хватает мороки, чтобы вмешивать в заварушку еще один храм. Да не просто храм, а храм Лаомедона!

Кессиас обхватил кружку ладонями, потом резко разжал их, словно о чем-то припомнив.

— Хотя, погодите-ка, сейчас мне сдается, что ее-то как раз и не было среди иерархов, явившихся просить разрешения на обряд.

— Замечательно. — Ну, вот вам еще загадка. — Однако скажите, следует ли мне теперь что-нибудь предпринять?

— Полагаю, что следует. Я думаю, вам стоит завтра нанести ей визит.

— И что я скажу? Прошу прощения, госпожа, почему вы мне вчера улыбнулись?

— Что-то в этом роде, — сказал Кессиас, проигнорировав саркастический тон Лайама. — Вы теперь квестор и имеете право задавать любые вопросы. Представьтесь официально, скажите, что ведете расследование. Если матушка намекала на что-то своей улыбкой, она вам все объяснит.

— Или не объяснит.

— Или не объяснит. Возможно и такое. А что, у вас есть мысли получше?

Лайам нахмурился. Ему вовсе не хотелось посещать черный храм. Изо всех богов Таралона о Лаомедоне Лайам знал меньше всего — и предпочитал, чтобы так оно было и дальше. Ему пришлось как-то сойтись лицом к лицу с Повелителем Бурь, но он предпочитал об этом не вспоминать. Вот и теперь все его существо протестовало против визита в святилище, жрецы которого не имеют имен и поклоняются смерти.

Но как бы там ни было, а идти туда все же придется. Нельзя отмахиваться от возможности хоть в чем-нибудь разобраться. А кроме того, в нем крепло ощущение, что за всем этим нагромождением событий и фактов кроется что-то посерьезнее обыкновенного воровства. И что даже если ему удастся отыскать Двойника, тем дело не кончится.

Бурс нерешительно предложил сыграть на флейте, но и Лайаму, и Кессиасу было сейчас не до музыки. Примерно с час они провели в тишине, погрузившись каждый в свои размышления. Эдил время от времени что-то ворчал себе под нос и ерзал в кресле, словно подушку под ним набили крапивой.

Башенные колокола, отзвонившие девять часов, вывели их из задумчивости.

— Мне пора идти, — сказал Лайам, поднимаясь.

— Угу. Боулт сейчас должен быть в казарме. Скажите, что я велел ему сопровождать вас. И будьте повнимательнее, квестор Ренфорд, — остерегайтесь если не призраков, то самого Муравейника.

Поскольку Лайам и впрямь опасался и того, и другого, он, прежде чем уйти, клятвенно пообещал вести себя более чем осторожно.

Улицы Саузварка были безлюдны; порывистый ветер хозяйничал в них, подталкивая Лайама в сторону моря. Он свистел над крышами и завывал в бесчисленных дымоходах.

«Превосходная ночь для охоты на духов», — подумал Лайам, сворачивая на площадь. Он уже всерьез стал прикидывать — не вызвать ли ему своего фамильяра. Но факелы, горящие у входа в казарму, и надежные фигуры топчущихся возле нее караульных его успокоили. «Боулт не хуже Фануила — надеюсь». Вдруг Лайам понял, что почти готов счесть дракончика неотъемлемой частью своей жизни. С тех самых пор, как замок его отца погиб в огне, Лайам никогда не задерживался на одном месте достаточно долго, чтобы завязать с кем-либо прочные отношения. Он все время находился в пути, из военного лагеря — на корабль, из порта — в горную крепость, из Таралона — в Фрипорт и обратно, — и потому, поймав себя на теплых раздумьях о маленькой твари, Лайам был удивлен.

Боулт обнаружился в казарме. Он сидел на солдатской койке со шлифовальным камнем в руках, у ног его были свалены грудой помятые в драке дубинки. Стражник воспринял приказ Кессиаса безропотно, но и без особого энтузиазма. Он положил шлифовальный камень на пол, потом встал и снял с вешалки свой плащ. Затем он потянулся за алебардой, но Лайам его остановил.

— Она вам не понадобится.

— Мы ведь идем в Муравейник?

— Да.