Планета-изгой - Олег Юрьевич Рой

человек, слишком порядочный, чтобы быть… здесь. Но вместо него я вижу тебя – выскочку, которая думает, что знает все. Я не знаю, кто ты, не знаю, в чем твоя вина, – и не хочу знать. Но эта Спецкоманда не зря называется… так, как называется. Может, тебя и удастся перековать, но пока, увы, мое мнение о тебе не слишком хорошее.

– Я тоже о вас невысокого мнения, – парировала женщина. – Считаю, что вас переоценивают. Для командира вам не хватает беспристрастности. Впрочем, не мне решать, кто достоин, а кто нет.

– Лучше бы Спецкомандой командовал Браво, – упрямо повторил Джейсон. – Надеюсь, он жив?

Голографические маски, очевидно, не отражали эмоций тех, кто скрывался под ними; они могли их передавать, но по большому счету лица «клонов» не выражали ничего. Собеседница Джейсона на первый взгляд тоже оставалась бесстрастной, но Слободанка могла поклясться, что вопрос Джейсона «пробил брешь в ее броне».

– Я тоже на это надеюсь. И… не считайте меня монстром. Я лишь выполняю свой…

Джейсон напрягся, даже подался вперед; отчего-то последние слова его заинтересовали, хотя, на взгляд Слободанки, в них не было ничего особенного – просто попытка оправдаться. Но договорить Зулу не дали.

– Капитан, – ожила внутрикорабельная связь, – Браво на связи! Он внизу и говорит, что утонет, если его не вытащат из этого океана… не буду описывать, как он его охарактеризовал.

Маска Зулу снова криво улыбнулась.

– Вот и ответ, – сказала Зулу. – Я скажу Эхо, чтобы вас провели в кают-компанию. Лететь мы будем долго – корабль только из патруля, и на прыжок не хватит энергии. Честь имею.

– Честь имею, – неохотно буркнул Джейсон. От компании «клонов» отделилась одна из фигур – более субтильная, чем остальные. Слободанка могла поклясться, что это женщина. Впрочем, голос этого члена экипажа не был ни мужским, ни женским, а был совершенно нейтральным:

– Следуйте за мной. Прошу не задавать вопросов – как вы знаете, наш кодекс жестко регламентирует, что мы можем говорить, а о чем вынуждены молчать. И последнего намного больше, чем первого.

* * *

Барахтаясь в неправдоподобно спокойном море, словно и не было никакого цунами, Браво внезапно понял, что не знает, как связаться с «Рефорджером». Коммуникатора дальней связи у него не было, не положен он был членам этой Спецкоманды. А мыслесообщения имели ограничения по дальности, равно как и коммуникатор ближнего действия. И хотя «Рефорджер» по-прежнему висел в небе над местом боя, надежды на то, что Браво с него заметят, были призрачными.

– Как же мне до вас докричаться? – подумал вслух Браво.

«Я могу попробовать организовать канал коммуникации», – пришла ему в голову мысль, однозначно принадлежащая не ему, а Амели.

– Ты же вроде не могла этого делать, когда «Рефорджер» перековывал твою «Немезиду», – усомнился Браво.

«Я – самообучающаяся система, – мысленно ответила ему Амели. – К тому же мне стали доступны те знания, которые есть у вас, поскольку мы с вами общаемся мысленно».

– Подслушиваешь мои мысли? – улыбнулся Браво. – Ну подслушивай, чего уж там. А ты правда можешь связаться с «Рефорджером»?

«Честное скаутское», – ответила Амели. Браво поежился: этот ответ вновь пробудил воспоминания. Другие сочли бы их, пожалуй, приятными – Браво вспомнил, как ходил с отцом в патрули по берегу Медвежьего, превращенному в национальный парк, как удил с ним рыбу на ранней зорьке…

Всего этого больше нет. И не будет никогда. Браво почувствовал, как внутри него поднимается новая волна гнева, но она моментально спала – как будто легкий ветерок подул. В этом ветерке послышался знакомый голос Амели:

«Нет. Не сейчас. Гнев – могучее оружие в руках… – следующее слово Браво не понял, – но гнев может легко поработить тебя, сделать своим оружием хаоса и разрушения. Однажды это произошло, и те, кто пошел у него на поводу, запросили дорогую цену… Приготовься говорить – “Рефорджер” на связи».

Голос Амели сменил другой – голос Квебека, радиста «Рефорджера»:

– Браво? Живой?!

– Живой, – подтвердил Браво, – но если вы меня не вытащите из этой мокрой задницы, могу пойти на дно.

– Сейчас сообщу капитану! – обрадовался Квебек. – Она тут Лиму взгрела, по мыслесвязи, конечно. Тот говорил, что ты выжить не мог, а она…

– А какого черта Зулу на борту мыслесвязью пользуется? – удивился Браво. Квебек хохотнул:

– Так у нас на борту гости. Те ребята, которых вы спасли. Ты не поверишь кто.

– Япошки какие-нибудь, – предположил Браво. Он и забыл, что изначально «Далила» гонялась за какой-то подводной крохотулей. Сам Браво точно никого не спасал, он делал привычное дело – уничтожал марсиан.

Странно… свою ненависть к черным трансплантологам Браво перенес на марсиан, перенес автоматически, еще не зная, что те как-то связаны с Триумвиратом. Это было логично – Фишер, верховный полуправитель Марса, когда-то был представителем Биг Фармы, и на Марс его сослали потому, что он заигрался в бога – устроил жуткую эпидемию в своих шкурных интересах. Потом одумался, помог с ней справиться, причем бескорыстно… хотя как сказать – если бы не это, его бы не на Марс, а на фарш отправили бы.

Фишер жил уже третье столетие; это было странно, хотя достижения современной медицины сильно замедлили старение, особенно у «специальных» людей – спейсменов, фрогменов, симбиотиков, полукиборгов…

…и бойцов Спецкоманд. По человеческим меркам Браво было уже за семьдесят; биологически же он остался таким же, как и тридцать лет назад, когда боец Планетарных Сил безопасности, только что получивший капитана Джейсон Макдермит, приставив к его виску кольт, сказал:

– Только не дергайся. Тебе не уйти, на тебя всех собак спустили. Сдашься мне – и я найду способ спасти твою жизнь.

– Зачем? – спросил будущий Браво, а тогда все еще Уильям Грант, или, точнее, Черный Билл. – Может, я хочу умереть.

– Умирают дураки, – ответил Макдермит, – умные живут. Тебе не для кого жить? Может быть, и так, но где-то в Земной Сфере наверняка есть тот, кто нуждается в Уильяме Гранте.

Наверное, если бы Билл услышал эти слова от кого-то другого, он не поверил бы им. Такое часто говорят неискренне. Из сожаления, чтобы подчеркнуть свою правильность… Люди чертовски неискренни в своих сочувствиях; умение сопереживать – очень редкий дар, пожалуй, более редкий, чем истинная телепатия.

Но Джейсон, вероятно, владел этим даром. Черный Билл поверил ему. Когда Уильяма Гранта приговорили к высшей мере наказания – социальной деконструкции, стиранию личности, он нашел в зале суда голограмму Джейсона. Тот успокаивающе улыбнулся ему, и почти сразу голографический судья добавил:

– По ходатайству капитана Джейсона Макдермита подсудимому предоставляется шанс сохранить свою личность – ради искупления своей вины…

– Все,