Николас Эймерик, инквизитор - Валерио Эванджелисти

холме. Это было потрясающее зрелище. Потоки воды, красные от света факелов, стеной обрушивались в алую пучину. Стоило четверке подняться чуть выше, как брызги полетели им в лицо. От напряжения у Эймерика сводило мышцы. Он прищурился и в темноте, под мощным потоком, ясно разглядел возвышение из сланца, а над ним – огромный вход в пещеру, покрытый зеленым мхом.

В озере отражалось сияние тысяч факелов, а мелодии разных песен, соединяясь с грохотом водопада, звучали над водой как какофония. Лучник тронул инквизитора за плечо. От неожиданности тот резко отпрянул, а потом посмотрел, куда показывает пальцем солдат. Там, в небе, словно из ниоткуда появлялись женщины в сияющем ореоле и спускались на землю. Собравшиеся приветствовали их ликующими возгласами, не выражая никакого удивления, будто ничего необычного не происходило.

– Спокойно, спокойно! – прокричал Эймерик солдатам, не уверенный, слышат ли они его. – Это дьявол помогает им летать. Но больше они ни на что не способны.

Заметив краем глаза какое-то движение, инквизитор вновь посмотрел на вход в пещеру. Там стоял мужчина среднего роста, в красном плаще до самой земли. При свете факелов, отражавшемся в струях водопада, была видна его фигура, но лицо, словно излучавшее сияние, – нет. Только приглядевшись повнимательнее, Эймерик понял, что его скрывает причудливая, красивая маска из золотых листьев и веточек.

– Маска золотой ветви, – пробормотал Эймерик. – Это и есть rex nemorensis.

Он тронул Гальсерана за локоть и снова подошел к отполированным водой камням у подножия водопада. Человек в маске продолжал стоять и смотреть на собравшуюся у озера толпу сквозь завесу воды. Он казался грустным, но, возможно, дело было в маске. Потом вернулся в пещеру. Радостные песни и возгласы тут же утихли; повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь грохотом водопада. На небе показалась луна – робкая и удивительно бледная.

Так длилось некоторое время. Эймерик жестами приказал спутникам не двигаться, а сам бесшумно подполз к камням и притаился среди них, не отрывая взгляда от входа в пещеру.

По-прежнему был слышен только шум водопада. Наконец из глубины пещеры вылетел крик, как сигнал, которого все с нетерпением ждали, и мощно прокатился над озером: «Диана! Диана!»

«Диана! Диана! Диана!» – повторили призыв тысячи ртов, а огни факелов бросились в неистовую пляску, разбрасывая искры света.

Громкий рев усиливало эхо, отдающееся от горы. Женщины на берегу озера выглядели совершенно безумными, продолжая кричать «Диана! Диана! Диана!» и протягивать руки к луне.

Эймерик почувствовал, как по спине побежали мурашки. От страха, совладать с которым не удавалось, бешено застучало сердце, а на лбу выступил пот. Воздух, вдруг ставший каким-то мутным, завибрировал. На поверхности озера показалась огромная тень, принимающая все более четкие очертания с каждым повторением имени. Инквизитор бросил взгляд на Гальсерана и лучников. Бледные как мел, они замерли на месте словно парализованные.

Краем глаза Эймерик заметил движение за струями падающей воды. С трудом оторвавшись от созерцания ужасающего чуда, он посмотрел на вход в пещеру. На пороге снова появился rex nemorensis. Но не один. Теперь он держал за руку маленькую хрупкую девочку, которая прихрамывала и вся дрожала, будто испытывала ужасные страдания. Казалось, какая-то непреодолимая сила сотрясает худенькое тело и искажает тонкие черты лица. Когда толпа у ее ног вновь прокричала «Диана! Диана!», губы девочки шевельнулись. Но закатившиеся глаза говорили о том, что она почти лишилась чувств.

Бешеный гнев, клокотавший в груди инквизитора, заставил его прийти в себя. Он снова взглянул на огромную прозрачную, как гора льда, фигуру, которая возвышалась над озером, окутывая дымкой лунный свет. Потом с силой дернул одного из лучников, уже пожилого, с седой бородой, за рукав железного доспеха. Тот встряхнул головой, будто просыпаясь ото сна. И непонимающими глазами уставился на инквизитора, который показывал ему на пещеру и жестами пытался объяснить, что от него требуется.

Окончательно придя в себя, солдат вопросительно постучал по колчану, висевшему за спиной, и, получив одобрение, вытащил стрелу. Натянул тетиву, но руки дрожали, и стрела упала в воду.

Эймерик встряхнул лучника еще раз, сурово глядя ему в глаза. Тот выпустил вторую стрелу. Пораженная прямо в грудь девочка рухнула наземь, а ее звонкий крик поглотил грохот водопада.

Rex nemorensis был потрясен. Он наклонился над телом, но тут же выпрямился и обезумевшими глазами через прорези маски из золотых листочков посмотрел вниз. Увидел Эймерика и все понял. Отпустив маленькую ручку, которую все еще сжимал, он бросился в пещеру.

Собравшиеся у озера ничего не заметили. Они продолжали повторять имя богини снова и снова, кивали головами, глядя на огромный женский силуэт, поднявшийся выше гор; Диана с отсутствующим взглядом и волосами цвета воронова крыла теперь словно нависала над ними. Но в тусклом свете луны стала видна еще одна фигура. Медленно-медленно у ног богини появлялись очертания гигантской собаки. Пахло мускусом и хвоей, а воздух вибрировал, будто его, не переставая, били тысячи крошечных плеток.

Невероятным усилием Эймерик поборол охвативший его ужас и решил, что пришла пора дать волю своему гневу. Властным жестом он подозвал спутников. Потряс сжатым кулаком, показывая, что наступило время действовать, и двумя резкими движениями, словно взмахами меча, прочертил в воздухе крест. Потом бросился к пещере и запрыгнул на пологий край скалы.

Дважды инквизитор поскальзывался на мокром камне и дважды поднимался, не обращая внимания на содранные колени. Снова бросил взгляд на возвышающийся над озером силуэт – огромный, суровый, зловещий. Но больше ни разу не оглянулся. Обрызганный с ног до головы, он наконец увидел вход в пещеру. Повернул голову. В двух шагах от него стояли Гальсеран и лучники с напряженными и встревоженными лицами. У их ног лежало худенькое, как былинка, безжизненное тело маленькой девочки; невидящие глаза были широко раскрыты.

Они зашли в пещеру. Слабые блики от огней снаружи растворялись в темноте. Ноги ступали по мокрому, неровному полу. Эймерик пнул его в гневе, справиться с которым не мог. В пещере, по-видимому огромной, пахло плесенью, а каждый шаг отзывался гулким эхом. В конце коридора, где потолок, усыпанный сталактитами, становился ниже, инквизитор увидел тускло освещенный туннель и решительно направился к нему. За ним молча последовали спутники.

Это был проход, очень короткий, в другую пещеру, поменьше, стены которой покрывал алый лишайник. У Эймерика, остановившегося на пороге, перехватило дыхание. В углублениях на каменных стенах горели десятки, а может, и сотни свечей, над пламенем каждой вился дымок. Сколько всего здесь было! Небольшая неубранная кровать говорила о беспокойном сне и поспешном пробуждении; на маленьком столике блестела серебряная посуда – видимо, вся жизнь проходила здесь, вдали