Джаспер Ффорде - Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет

– Что?

– Я сказала, что не…

– Она говорит, что не любит тосты! – раздраженно воскликнул помреж. – И что, черт побери, нам делать?

Скользом поднялся с места.

– Нонетот, да съешьте вы этот треклятый тост! У меня встреча через два часа!

– А у меня турнир по гольфу! – подхватил Брэкстон.

Я вздохнула. Слабая надежда повернуть хоть что-то в этом шоу по-своему угасла.

– Мармелад на ваши планы никак не повлияет, сэр? – спросила я Брэкстона, который что-то пробурчал и снова сел. – Хорошо. Намажьте мармеладом, только не переусердствуйте с маслом.

Помреж расплылся в улыбке, словно я спасла его от увольнения – а может, так оно и было, – и все закрутилось по новой.

– Не хотите ли попробовать тост? – спросил Выпендрайзер.

– Спасибо.

Я откусила маленький кусочек. Все так настороженно смотрели на меня, что я решила облегчить им жизнь.

– Действительно, очень вкусно.

Помреж восторженно поднял вверх большой палец и промокнул лоб платком.

– Хорошо, – выдохнул Выпендрайзер. – Продолжим. Сначала я хотел бы задать вам вопрос, который не дает покоя буквально всем. Как вам удалось попасть внутрь «Джен Эйр»?

– Это легко объяснить, – начала было я. – Понимаете ли, мой дядя Майкрофт изобрел устройство, которое окрестил Прозопорталом…

Скользом кашлянул. Я просто нутром почувствовала, что он сейчас скажет, и выругала себя за наивность. Как меня угораздило поверить, будто шоу Эдриена Выпендрайзера идет без цензуры! В конце концов, я ведь ТИПА-агент, а не школьница.

– Мисс Нонетот, – начал Скользом, – может, вы не в курсе, но деятельность вашего дяди до сих пор проходит под грифом «секретно», причем этот гриф присвоен ей еще в тысяча девятьсот тридцать четвертом году. Лучше бы вам не упоминать ни о нем, ни о Прозопортале.

– Стоп! – взвыл помреж.

Выпендрайзер на минуту задумался.

– Можем мы поговорить о том, как Аид похитил рукопись «Мартина Чезлвита»?

– Дайте прикинуть, – отозвался Скользом и после короткой паузы выдал: – Нет.

– Мы не хотим, чтобы люди об этом задумывались, – изрек Марат.

Все подпрыгнули от неожиданности: до сих пор он не проронил ни слова.

– Извините? – переспросил Скользом.

– Ничего, – ответил оперативник Хроностражи. В этот момент ему на вид перевалило за шестьдесят. – Просто что-то я немного преждевременно состарился.

– Можем мы поговорить об успешном возвращении Джен в книгу? – устало спросила я.

– Вынужден повторить вышесказанное, – прорычал Скользом.

– А о том, как мы с Безотказэном попали во временную воронку на шоссе?

– Нам ни к чему, чтоб люди думали, будто это просто, – сказал Марат, которому уже стало двадцать с небольшим. – Если граждане сочтут, что у Хроностражи легкая работа, они утратят к нам доверие.

– Вот именно, – поддержал его Скользом.

– Может, тогда лучше вы сами дадите интервью? – спросила его я.

– Эй! – вскочил он, грозя мне пальцем. – Оставьте свои шуточки, Нонетот! Помните, что вы – ТИПА-офицер при исполнении. Вы здесь не для того, чтобы рассказывать свою правду!

Выпендрайзер беспокойно глянул на меня. Я подняла брови и пожала плечами.

– Послушайте, – резким тоном сказал ведущий, – если я собираюсь брать интервью у мисс Нонетот, то я должен задавать ей вопросы, которые хочет услышать публика!

– Бога ради! – любезнейшим тоном ответил Скользом. – Спрашивайте о чем хотите! Свобода слова защищена законом, и ни ТИПА, ни «Голиаф» никоим образом не собираются вам препятствовать! Мы здесь только для того, чтобы наблюдать, комментировать и разъяснять.

Выпендрайзер понял Скользома, а Скользом понял, что Выпендрайзер его понял. Я понимала, что и Скользом, и Выпендрайзер понимают, что я тоже понимаю. Выпендрайзер занервничал и немного засуетился. Уверения Скользома, будто ведущий может делать что угодно, являлись чем угодно, только не позволением делать что угодно. «Голиафу» достаточно шепнуть словечко руководству «ЖАБ-ньюс», и Выпендрайзер отправится вести «Мир овец» на Лервикском телевидении, а ему этого не хотелось. Совсем не хотелось.

Некоторое время мы с моим визави сидели молча, пытаясь выдумать тему для разговора, которая не попадала бы в рамки этих широких ограничений.

– А как насчет неоправданно завышенных цен на сыр? – поинтересовалась я.

Это была шутка, но Скользом и компания чувством юмора не отличались.

– У меня нет возражений, – пробормотал Скользом. – У вас?

– Нет, – сказал Дэррмо-Какер.

– У меня тоже, – добавила Санти.

– А у меня есть! – сказала женщина, до того тихонько сидевшая в углу.

Одетая в твидовую юбку и кардиган с джемпером из однотонной шерсти, она говорила четко, со столичным произношением. На шее у нее красовалась нитка жемчуга.

– Позвольте представиться, – произнесла дама громким скрипучим голосом. – Миссис Джингл Белле, правительственный наблюдатель на телевидении. – Она набрала в грудь воздуху и продолжила: – Так называемые завышенные цены на сыр в настоящее время являются весьма спорным вопросом. Любые упоминания о них могут рассматриваться как подстрекательство.

– Цены на твердые сыры выросли на пятьсот восемьдесят семь процентов, а на сыры с плесенью – на все шестьсот двадцать! – возмутилась я. – Чеддер «классик голд ориджинал» стоит девять фунтов тридцать два пенса за полкило, а бодминовский молекулярно-нестабильный бри – почти десять! Что творится?

Остальные, внезапно заинтересовавшись сырной проблемой, дружно воззрились на миссис Белле в ожидании объяснений. На краткий миг – возможно, единственный в жизни – мы стали единым фронтом.

– Я понимаю ваши тревоги, – ответила опытная защитница правительственных начинаний, – но мне кажется, вы заметите, что цены на сыр, с тех пор как их неуклонно повышают, на самом деле снизились по отношению к показателю розничных продаж последних лет. Вот, посмотрите. – Она продемонстрировала мне фотографию симпатичной старушки на костылях. – Если вы станете эгоистично требовать снижения цен на сыр, старушки вроде актрисы на этой фотографии останутся без эндопротезов бедра и будут обречены страдать от сильных болей.

Она сделала паузу, чтобы все могли обдумать ее слова.

– Министр финансов считает, что население не вправе влиять на экономическую политику, но готов облегчить положение инвалидов, испытывающих особенно сильную боль, и предоставить им талоны на сыр в местных муниципалитетах.

– Итак, – с улыбкой сказал Выпендрайзер, – сырная тема еще не созрела для публичного обсуждения?