Огонь с небес - Олег Александрович Волков

Александр вымученно улыбнулся, аж на сердце отлегло.

— А вот толковых участковых инспекторов не хватает, — между тем продолжил капитан Давыдов.

— Э-э-э… — задумчиво протянул Александр. — Это, участковых, что ли?

— Они самые, — капитан Давыдов кивнул. — Если хочешь официально, то я предлагаю тебе занять должность участкового инспектора милиции в Леспромхозе №4. В твоей родной Четвёрочке. Ведь именно оттуда тебя призвали в погранвойска?

— Так точно, — Александр кивнул.

Отец и мать Александра оба уроженцы Кондопоги. Однако в 1928 году, когда для нужд строящейся Кондопожской ГЭС был основан Леспромхоз №4, они перебрались туда. В том же году леспромхоз получил второе неофициальное название Четвёрочка. Именно из Четвёрочки в 1938 году призвали в Красную армию. Точнее, в пограничные войска, которые являются частью Наркомата внутренних дел СССР.

— И хорошо знаешь как местных жителей, так и местные условия, — между тем продолжил капитан Давыдов.

— Я хорошо знал местных жителей и местные условия до войны, — поправил Александр. — А что сейчас происходит в Четвёрочке, кто там живёт и прочее — не имею ни малейшего понятия. Меня шесть лет дома не было.

— Неважно, — отмахнулся капитан Давыдов. — Никуда Четвёрочка не делась. Ты, наверное, ещё не в курсе. В Кондопоге финны три года сидели. До линии фронта достаточно далеко было. Вот они и попытались восстановить леспромхоз. Место больно удобное: автомобильная дорога с железной пересекаются. Финны новое оборудование завезли, лесопилку наладили. У них там гражданские работали. А когда Красная армия в наступление перешла, финны так поспешно драпанули, что бросили всё практически в целости и сохранности. Вот почему ещё в сорок четвёртом было принято решение возродить леспромхоз, ну и рабочий посёлок при нём соответственно.

Четвёрочка с начала сорок пятого работает. Шпалы, дрова, брус. В ближайшие месяцы должны запустить завод по перегонке смолы, дёгтя. Посёлок заметно обновиться успел, три новых общежития построили. Прежние работники с семьями вернулись, новые приехали. А вот участкового инспектора милиции у меня там нет. Это же, сам понимать должен, — капитан Давыдов доверительно наклонился ближе, — как советской власти нет. Круглов Аркадий, председатель леспромхоза, по факту, обязанности участкового исполняет. Да только у него своих забот полон рот. Нужен, кровь из носа нужен, участковый.

Александр удивлённо уставился на капитана милиции. Предложение более чем неожиданное.

— Но почему именно я? — Александр едва сумел выдавить из себя пару слов. — Я же инвалид, меня комиссовали, вчистую. Ну да, я вам честно скажу, товарищ капитан: мне товарищ подполковник Негожин, это зам нашего командира, прямо предлагал после Победы в органах остаться, на офицера выучиться. Дескать, у меня все задатки для этого имеются.

— Вот видишь? — тут же вставил капитан Давыдов. — Не только я в тебе хороший потенциал разглядел.

— Так инвалидность проклятая всё враз перечеркнула, — Александр едва сдержался, чтобы не сорваться на писклявый визг. — Мне товарищ подполковник на прощанье так и сказал, дескать, не судьба мне в органах служить. Не судьба. Да и победили мы уже фашистов, — Александр разом сдулся и отвёл глаза в сторону. — Всеобщую демобилизацию вот-вот объявят, с фронта настоящие боевые офицеры вернутся. Здоровые, в отличие от меня.

Былая обида на судьбу чуть было не вылетела из горла писклявым визгом. Однако, к собственному удивлению, Александр даже немного успокоился. Вот что значит выговориться, спустить пар, и в самом деле помогает.

— Всё так, товарищ Асеев, но на должность участкового инспектора милиции абы кто не подойдёт, даже заслуженный боевой офицер, даже здоровый, как ты говоришь. Я ведь успел о тебе справки навести. Ну-ка, поведай, где и как тебе довелось служить? Начни с самого начала.

— Так, это, — Александр на миг замялся, — с самого что ни на есть начала?

— С самого что ни на есть, — капитан Давыдов кивнул. — Начти со своего призыва в тридцать восьмом году. Куда тебя направили?

— На границу, ещё в тридцать восьмом. На Дальний Восток, рубежи с Китаем стеречь. Ещё там, на заставе, мне ефрейтора дали.

А когда в сорок первом фашисты напали, мы всей заставой рапорты о переводе на фронт написали. И я написал. Только никто из нас непосредственно на передок так и не попал. Как я позже узнал, нас всех в Войска НКВД по охране тыла определили. Меня, например, в 25-ый пограничный полк войск НКВД по охране тыла направили.

— И чем именно у себя в полку ты занимался? — с улыбкой поинтересовался капитан Давыдов.

— Это, — Александр собрался с мыслями. — Сперва, в сорок первом, на подступах к Москве в тылу Красной армии мы диверсантов ловили, шпионов, мародёров разных, дезертиров. Несколько позже, когда Красная армия фрицев от Москвы турнула, трофейное оружие собирали.

Собственно, так всю войну и прошёл, — Александр пожал плечами. — Когда Красная армия фашистов на запад погнала, к шпионам и диверсантам недобитки добавились. В смысле, кто в окружение попал, но в плен не сдался, а решил к своим на запад пробиваться. Уж сколько мы их по лесам и болотам переловили. Простые солдаты — ещё ладно. Такие же рабочие и крестьяне, только Гитлер им мозги запудрил. А вот эсэсовцы — черти настоящие. До последнего патрона не сдавались.

— Оперативно-розыскной работой заниматься приходилось? — спросил капитан Давыдов, и тут же уточнил: -допросы, ставки, протоколы, обыски, опознания?

— А то как же, — Александр гордо выпрямился на стуле. — Правда, непосредственной работой капитан Агапов занимался, это ротный мой. Это он допросы вёл, протоколы заполнял и прочее, что полагается. Я при нём на подхвате был: кого догнать, кому руки заломить, память освежить. Не говоря уже о том, чтобы по лесу как собака по следу пройти, схрон найти или место, где парашют закопан. Бывало мины с растяжками снимал, или, там, шашку тротиловую на снаряд неразорвавшийся ставил.

— А тебе самому, лично, приходилось допросы вести и протоколы писать? — настойчиво уточнил капитан Давыдов.

— Приходилось, конечно же, — легко признался Александр. — В начале войны немцы нам в тыл диверсантов и шпионов табунами забрасывали. Некоторые из них сразу сдаваться приходили, но многие по округе словно тараканы разбегались. Вот мне, как ефрейтору, как старшему в группе солдат, приходилось и дворы обходить, и местных жителей допрашивать, и протоколы писать. Правда, черновики в основном. Капитан Агапов после сам