Отель Перекресток - Андрей Александрович Васильев

не значит, что вы можете болтаться по отелю без дела и отрывать от работы своих коллег или иных служащих. Если увижу что-то подобное, то сразу отправитесь в сад дорожки подметать. Вам там работы надолго хватит, дорожек-то много.

— У нас есть чем заняться, — мигом заверил его я. — Кстати, можно ли будет получить у Дарьи или Кристины ключи от других наших номеров? Тех, что сейчас закрыты?

— Зачем?

— Хотелось бы быть уверенным в том, что весь подконтрольный нашей паре жилой фонд готов в любой момент принять гостей, — отчеканил я. — Во избежание.

— Похвально. — Аристарх сверлил меня взглядом, точно следователь, явно пытаясь усмотреть на моем лице хоть какие-то признаки того, что я над ним утонченно издеваюсь. — Весьма похвально.

— Чем больше сделаешь сейчас, тем спокойнее будешь спать потом, — поддакнула мне напарница. — Так моя бабушка говорила.

— Я распоряжусь, — выдержав паузу, наконец произнес Цербер. — Что-то еще?

— Вроде все, — отозвался я. — Благодарю!

— Славно, — проворчал управляющий, собрался было уходить, но остановился и неожиданно для нас произнес: — Молодцы. Сегодня — молодцы.

— Спасибо! — в один голос произнесли мы с Инной.

— И вот вам от меня небольшой совет, — чуть понизил голос он. — В договоре этого нет, но запомните накрепко: вы не должны лезть в отношения других коридорных с их гостями. Никак! Ни советами, ни с высказыванием своего, бесспорно, ценного мнения, ни тем более с прямой помощью вроде «давай мы с твоим клиентом поговорим». Прямой запрет на подобное отсутствует, но если такое всплывет, то неприятностей не миновать. Особенно если гость после не выпишется из нашей сети насовсем, а отправится в какой-то другой «Перекресток». Виновными в этом могут признать не тех, в чьем номере он жил, а именно вас. Особенно если гость или ваши коллеги об этом официально заявят мне или кому-то из вышестоящего руководства.

— Такое случалось? — мигом уточнил я.

— И не раз, — подтвердил Цербер. — Санкции же, повторюсь, за подобную доброту иногда таковы, что могут перечеркнуть любые ваши предыдущие заслуги. Или вовсе привести к непоправимым последствиям.

Ну да, ясно к каким. Вот любопытно, кто чаще закладывал добросердечных помощников — гости или соратники? Не знаю отчего, но мне кажется, что второй вариант более жизнеспособен. Просто потому, что гостям в большинстве своем наверняка глубоко фиолетово, кто именно лезет им в душу.

Не то чтобы я сразу вот так всех наших раз — и в дерьмо окунул. Просто люди что на том, что на этом свете очень часто предпочитают винить в своих бедах кого угодно, но только не себя самих, и, если есть возможность ничем не рискуя спихнуть личный прокол на ближнего своего, охотно ей пользуются. Не все, разумеется, но многие. А в наших спартанских условиях, где в результате выживет лучший, такой подход к вопросу особенно актуален.

— А делиться какими-то подробностями с ребятами можно? — спросила у Аристарха Лаврентьевича Инна. — Спрашивать же станут? Ясно, что все лично-интимное и часть внутренней кухни останется тайной, но…

— На ваше усмотрение, — снова замкнулся в себе, как улитка в домике, Цербер. — Но особо откровенничать не рекомендую. Не все оценят, но многие запомнят.

Более он нам ничего говорить не стал и неспешно направился в сторону лестницы.

— Вот это и есть тот самый бонус, — выглянув в коридор и убедившись, что Цербер покинул этаж, и закрывая дверь, сообщил я Инне. — Вернее, его часть. По крайней мере, мне хочется так думать.

— Оно того стоило, — согласилась со мной девушка, бухаясь на кровать и раскидывая руки в стороны. — Блин, матрас хороший. Жесткий. И — широкая она. Не то что убожество в нашем номере. Падай рядом!

Я чиниться особо не стал и упал.

— Чего народу-то говорить станем? — уточнила девушка. — Ведь спрашивать станут, подробности требовать. На обеде не факт, но на ужине точно.

— Правду, — равнодушно ответил я. — Мол, мы глазастые и логике не чужды, потому одно с другим связали, а дальше дело техники.

— А в номера те, что закрыты, на самом деле пойдем? Или ты так, для дополнительной красоты прогиба это придумал?

— Обязательно пойдем.

— Так лениво же?

— Понимаешь, какая штука, — повернул я голову в ее сторону, так, что наши лица оказались совсем рядом. — У меня чем дальше, тем менее доверия ко всему, что тут происходит. Есть ощущение, что по отелю разбросаны десятки мелких ловушек, которые только и ждут, как в них кто-то попадет. Эдакое подобие реалити-шоу, в котором удача в чистом виде ничего не решает, причем чем дальше, тем больше, и все зависит от тебя самого. Смог заранее соломку подстелить — бахнешься не сильно или даже, наоборот, пару очков наберешь. Поленился, пустил все на самотек — пожалуйте дорожки в парке мести и чемоданы в камеру хранения носить. Понятно, что любой труд почетен, но решают в результате все значки на доске, и только от тебя зависит, сколько их там появится и в какой графе они будут расположены.

— Интересно, как скоро мне захочется тебя чем-нибудь по голове ударить? — Инна придвинулась ко мне еще ближе. — Просто ты такой продуманный, что в какой-то момент мне может стать скучно. Я девочка, мне кроме победы еще и эмоции нужны.

— А тебе их мало? — удивился я. — Сначала мы искали ответ на вопрос, потом Елену раскручивали на правду. Как по мне — более чем захватывающее занятие.

— И ты, между прочим, ошибся. — Напарница провела своей ладонью по моей щеке. — Навешал всех собак на бедолагу-мужа, который ни сном ни духом. Он ведь даже не женился на Ларисе, хотя та от него родила. Поверь, она уже через год-другой начнет его тыркать оным фактом по поводу и без повода и до самой смерти бедолаге Антону этого не забудет. Так что бородатый тихую и спокойную бывшую еще не раз добрым словом вспомнит!

— Не наша печаль его беды. А что ошибся — бывает. Важен не факт попадания, а конечный результат. Елена отправилась… куда-то там. Мы — в прибытке с горочкой. Поди хреново? Кстати, предупреждение о том, что никому помогать не надо, Цербер не мне в первую очередь адресовал, а тебе.