Санаторий - Сергей Тамбовский

кивнул он, после чего мы перетащили аккумулятор и приборы на тележку и в четыре руки подкатили ее к центральному входу.

— Ну что, с богом, — взглянул он на меня и перекрестился.

Я тоже глядя на него сотворил крестное знамение, сзади раздалось дружное «с богом», дверь загремела и распахнулась наружу. Мы с Гришей осторожно выглянули на улицу, ничего страшного там не увидели, и молча выкатили тележку на асфальтовую дорожку. Усаженную по бокам цветочками.

— Если что, стучите, — сказал сзади Валера, после чего дверь снова захлопнулась, оставив нас на съедение жутким насекомым…

— Ну что, Иван, — спросил меня Григорий, — страшно или как?

— Пока не очень, — ответил я, — калаш за спиной помогает от страха. А тебе как?

— А мне Макаров способствует, — немного подумав, отвечал он, — Калашников и Макаров, если вдуматься, два лекарства против страха.

— Кстати, — мимоходом заметил я, — рука-то у нашего Ильича в необычном положении — горизонтальная… что бы это могло значить?

— Давай Ильича оставим на потом, а сейчас у нас другие заботы, — одернул меня Гриша, — куда пойдем, к муравейнику или к паукам?

— Сейчас монетку брошу, — так разрешил я неразрешимый вопрос, — орел, значит к муравьям, решка — пауки.

И я вытащил из кармана штанов бог весть как завалявшуюся там мелочь, сейчас же почти везде карточки принимают, наличкой разве что на колхозном рынке расплачиваешься да у бабушек возле дома, которые продают продукцию со своих огородов. Выбрал самую большую по размеру монету достоинством в пять рублей и честно подбросил ее в воздух. Ловить не стал во избежание обвинений в подтасовке.

— Ну вот сам смотри, — показал я носком кроссовки на лежащий на асфальте пятачок, — решка и никакого орла, а это значит что?

— Что наш путь лежит к третьему корпусу, где свое гнездо свили гигантские пауки, — закончил мысль Гриша.

И мы дружно начали толкать нашу телегу по дорожкам в обход памятника товарищу Ленину, пароходу и человеку. По сторонам мы, естественно, посматривали, но ничего страшного в первые минуты обнаружить не удалось. Тот же клуб по левую руку с распахнутой дверью… с тех самых пор, как мы с Гришей вытащили оттуда кота Ваську. Та же самая ограда санатория по правую руку, которую надо было бы подправить уже лет десять как.

— Вон там паутина была, — сказал я, указывая на окна третьего корпуса, — а с этого дерева паучок слез. О, кажется, у нас гости.

Не с того самого дерева, но с одного из соседних на паутине толщиной в палец резво начал спускаться очередной паук.

— Включай свою музыку, — скомандовал Гриша, я и щелкнул оба тумблера на двух магнитных агрегатах.

Зеленые лампочки у них загорелись исправно, и загудели они тоже в унисон, но на паука это гудение никакого особенного воздействия не оказало. Он приземлился, отцепил паутину и двинулся в нашу сторону.

— Направь на него эти хреновины, — крикнул Гриша, а сам схватил одну из них и выставил перед собой, я сделал то же самое.

Паук затормозил примерно в метре от нас и начал раскачиваться из стороны в сторону.

— Похоже, что действует, — радостно сообщил мне Гриша, — нельзя мощность увеличить?

— Тут вроде такой опции не предусмотрено, — растерянно ответил я, — но можно попробовать сделать… не сейчас, конечно.

А паук тем временем вышел из транса и продолжил свой поход в нашу сторону.

— Стреляем, — крикнул Гриша и вытащил из кобуры своего Макарова.

После второго выстрела паук разлетелся на запчасти так же, как и его предшественники.

— Хреново твои приборы работают, — в сердцах крикнул мне Григорий, — отступаем на свои позиции.

И в этот момент я заметил некое шевеление на крыльце третьего корпуса… там нарисовался тот самый Миша, которого мы сначала скрутили возле ларька, а потом он пропал с концами из нашего подвала… да, еще я и Ирина поговорили с ним, когда убегали от пауков и паутины.

— Слева на десять часов, — крикнул я Грише, вспомнив терминологию бойцов в горячих точках.

— Сам вижу, — буркнул в ответ он, — что делать будем?

— Для начала поговорить можно, — предположил я, — а дальше по обстоятельствам.

— Ну поговори, — предложил он мне, — ты последним его видел, тебе и карты в руки.

— Эй, — крикнул я этому гражданину, — привет!

— Привет, — помахал он рукой в ответ.

— Поговорим, может? — продолжил я диалог.

— А почему нет, — немедленно ответил он, — заходите в вестибюль, тут диванчики стоят.

— Гарантируешь, что ничего не случится? — спросил на всякий случай я.

— Зуб даю, — твердо ответил он.

— Ну если зуб дает, — переглянулись мы с Гришей, — тогда можно.

— А эти железки там оставьте, — бросил через плечо Миша, скрываясь в стеклянных дверях.

Мы гуськом прошли за ним — впереди я, сзади начальник. В вестибюле все оставалось без изменений, слева вазы с ненастоящими букетами и лиловая картинка на стенке, справа основательно потертый диван. Михаил уже сидел на нем, затягиваясь сигаретой, я сел с краешку, Гриша остался стоять держа руку на кобуре.

— Хотели говорить, — начал Миша, — говорите, я вас слушаю.

— Ты кто такой вообще? — так начал я нашу беседу, — человек или нет?

— Это вопрос философский, — ответил он после небольшой паузы, — зависит от того, что вы подразумеваете под понятием «человек».

— Белковое, блять, существо, — вылетело из меня, — обладающее даром мышления и речи и способное создавать орудия труда и пользоваться ими в дальнейшем в общественной жизни.

— Если выкинуть слово «белковое», — ответил Миша, — то все остальное вполне ко мне применимо…

Глава 29

Нежить

Нежить

— То есть ты небелковое существо, — продолжил я диалог, — а что там у тебя в основе жизнедеятельности лежит, если не секрет?

— Секрет, — буркнул он, — задавай следующий вопрос.

— Что вообще тут происходит? — влез со своими проблемами Гриша, — откуда тут такие здоровые пауки с муравьями?

— Они тут давно живут, — пояснил Миша, — миллион лет, по крайней мере, точно. Дальше.

— Мы не