Три правила ангела - Катерина Снежинская

– И ненавижу, когда меня расспрашивают о работе, особенно дилетанты. Ненавижу, когда пытают, где я был. Терпеть не могу, когда роются в моих вещах, особенно телефоне и компьютере.

– Зачем?

– Зачем что?

– Зачем спрашивать, где ты был?

– Ещё я ору.

– Это мы в курсе.

– Я коньяк люблю. Бывает, что и напиваюсь. Иногда мы с мужиками ходим…

– В баню?

Ленка, наконец, обернулась. Физиономия у Петрова, конечно, была хмурая, глаза бровями занавешены, нос длинный, даже короткий хвостик волос очень решительный и до чёртиков мрачный.

– В баню тоже, – кивнул Макс.

– С девочками?

– Сказал же, с мальчиками!

– Вы с мужиками ходите в баню с мальчиками? – тяжко изумилась Ленка.

И, конечно, заработала такой взгляд, что кого потрусливее пробрало бы до печёнок.

– Я не умею сюсюкать, – сообщил Макс.

– Разбрасываешь по дому носки и ещё у тебя Степашка.

– Так, – процедил Петров, покачался с носка на пятку, скрипнув снегом и повторил: – Так. При чём тут она?

– Она при тебе, разве нет?

– Нет.

– А как?

– Что как, Лен? – Макс почесал большим пальцем бровь. – Кстати, оправдываться я тоже ненавижу. На мамином юбилее Лёля пролила на платье коктейль. Вернее, я её толкнул, и она пролила… Ну если уж совсем серьёзно, встала так, что не толкнуть я её не сумел бы.

– И ты повёз её к себе домой, чтобы отстирать платье?

– Она живёт где-то за городом, у чёрта на куличках, а мне с утра нужно было на работу. Да и, знаешь, есть такая поговорка: «Легче дать, чем объяснять, почему не дала».

– И ты… дал?

– Если ты не в курсе, то у меня в квартире всё, как у больших, спальня для гостей тоже имеется, – совсем уж насупился Макс. – Вот и ночует, прячется от своего «большого человека». Мне она не мешает.

– Она к тебе даже не приставала? Мне правда просто дико интересно! – Ленка от переизбытка искренности даже варежки к груди прижала. – Честно-честно!

– Ленка! – прикрикнул Петров, но тут же снизил тон. – Меня такие Лёли перестали интересовать ещё лет пятнадцать назад. Слишком дорого обходятся. И морально, и материально.

– Так ты жмо-от! – догадалась Старообрядцева.

– Просто не люблю переплачивать непонятно за что. Кстати, – как-то неловко добавил Макс. – Ты бы отправила матери смску, сказала б, что подарок понравился. Она рада будет.

– Какой подарок? – ничего не поняла Ленка.

– Ну джинсы и ещё этот… Я тебе в сумку положил. Тебе идёт. Особенно… – совсем уж через силу выдавил Петров и изобразил у горла что-то эдакое, наверное, свитер.

– А-а… – протянула Старообрядцева и тут же, опомнившись, зачастила. – Я поблагодарю, конечно! Мне и вправду очень, очень понравилось! Элиза Анатольевна так угадала! Я на самом деле…

– У меня тоже есть… – начал было Макс и наглухо замолчал, рассматривая дали.

– Подарок? – наконец, догадалась Ленка шёпотом. Петров лишь кивнул в ответ, по-прежнему созерцая лес. – Макс… То есть, Максим Алексеевич… А можно его под ёлку положить, чтобы потом… Ну, в полночь…

Петров соизволит-таки на неё посмотреть и взгляд этот, мягко говоря, был очень странным, совсем непонятным. Наверное, он тоже подумал, что Ленка удручающе глупа.

– Хочешь на тигра посмотреть? – спросил совсем про другое. – Только с условием, в вольер к нему ты не полезешь.

– Очень хочу! – с облегчением выдохнула Старообрядцева.

Глава 11

Светланка смотрела на подругу с таким скепсисом, что Старообрядцевой неуютно стало и даже стыдно как-то, будто она наврала с три короба, хотя, собственно, ничего толком ещё и рассказать-то не успела, но теперь всякое желание пропало, вот начисто.

– Н-да, по выражению твоей котячьей физиономии понятно: что-то было, – наконец, вынесла вердикт Светланка, наблюдая, как Ленка старается незаметно нашарить пяткой сброшенные на пол тапочки, явно передумав делиться подробностями. – Но это что-то тебя в восторг не привело. Неужто наш Макс накосячил? Слушай, не переживай. Время сейчас такое, а он уже не мальчик. Есть одно средство, все просто визжат от восторга и ни какая-нибудь химия, сплошной натурал и травки. Только в горячее его добавлять нельзя, ты порошочек куда-нибудь в молоко или там лимонад подсыпь и станет твой импотенто горячим, аки горный олень.

– Сама ты импотенто! – оскорбилась за Петрова Ленка. – Он знаешь какой?..

И тут же захлопнула рот, горячея не только щеками и шеей, но, кажется, даже макушкой.

– Значит, не накосячил, – протянула прозорливая Светланка, – а вовсе наоборот, сумел поразить девушку до самых глубин… души. Не боись, подробностей не потребую. Хотя бродят слухи, что если такие рассказики литературно оформить, то немалые деньги можно поиметь. А, Ленк, займёмся на досуге? В соавторстве. С тебя фактура, с меня оформление.

– Да иди ты, – буркнула Старообрядцева, краснея уже и спиной.

Впрочем, захоти Ленка, она бы всё равно никаких подробностей выдать не сумела и не только за деньги, а и под пытками, просто потому, что ничего не помнила, вот вообще. Двенадцать пробило – это помнила, как они с Максом шампанское выпили, тоже помнила. Дальше он сказал, что подарок, как и договаривались, под ёлкой. Потом… Ну а потом ничего. Вернее, кое-что в памяти-то осталось, но это оставшееся Старообрядцева хотела бы из собственной головы выкинуть, потом промыть череп хорошенько и ещё хлоркой протереть для надёжности.

А кому, скажите на милость, захочется вспоминать, как сама – сама! – без всякого принуждения и даже намёков с «другой стороны» набросилась с поцелуями? И вовсе не из благодарности, Старообрядцева попросту свихнулась, вот просто мозги в дурной башке перевернулись, встав как-то наискосок, боком. Она даже рычала от нетерпения и укусила Макса за плечо – это совершенно точно. И пуговицы с его рубашки содрала, так торопилась. Он вроде бы удивился и…

Вот что за всем этим последовало, Ленка не помнила абсолютно, сплошное горячечное марево. Но делали, факт. Ёлку же опрокинули. И скатерть вместе с остатками новогоднего ужина на пол свернули. А ещё на них рухнуло чучело совы. Откуда оно взялось только, это чучело? И проснулась она совершенно точно в петровской постели, вот только хозяина там уже не было, осталась лишь смятая подушка.