Александр Лонс - Компьютерный вальс

— У меня такого не бывает никогда. Если мне чего-то нужно — иду и покупаю. Или заказываю.

Мы отправились на кухню, чего-нибудь поесть. Кухню Валентина тоже сменила. Но кроме новой обстановки и раскраски стен (стены она выкрасила в черный цвет) меня поразило какое-то сооружение у стены, накрытое черной непроницаемой тканью. Сначала я решил, что это еще один тренажер, которому не хватило места в комнате. Обратившись к Валентине с немым вопросом, я был тут же удовлетворен ее действием. С довольным видом, она сдернула покрывало, и моему взору предстал новенький мотоцикл. На его сверкающем боку красовалась надпись — «Suzuki GSF 1200S Bandit». Это была серийная модель, но абсолютно черного цвета, даже те части машины, которые, как правило, сверкают металлическим блеском, тут имели безупречно черную матовую поверхность.

— Ну, ты даешь! — только и мог сказать я. — Ни фига ж себе!

— Это Сузуки джи-эс-эф тыща двести эс бэндит, — годро произнесла моя знакомая.

— И что этот «бандит» может?

— Много чего может. Мощность — девяносто восемь лошадок, максимальная скорость — двести тридцать кэ мэ, время разгона до ста кэ мэ — три секунды! У него четыре цилиндра и…

— И ты все помнишь! А почему он весь черный?

— Ну, так! Я вообще люблю черный цвет.

— А бензином от него не пахнет?

— Видел вот это? — Она показала на приделанный к стене изящный белый прибор. — Очищающий кондиционер. Но я редко когда держу своего «коня» на кухне. Вообще-то обычно он у меня в гараже. Там и охрана, да и места побольше. Я тут недалеко арендовала гараж…

— С ума сойти! Но как ты вообще его отсюда вытаскиваешь? А как втаскиваешь? Ведь ты живешь не на первом этаже, а этот «бандит» наверное, килограммов двести весит!

— Двести двадцать. Ничего, я сильная девушка. Грузовой лифт нам уже починили. Видел пандус в подъезде? А подъемник для инвалидов? Я организовала! Сначала наши жильцы пытались скандалить, но я им популярно объяснила, что есть закон, согласно которому все жилые дома Москвы должны быть оборудованы пандусами и подъемниками для инвалидных колясок.

— Есть такой закон?

— Есть-то он есть, только почему-то не работает. А если и работает, то уродливо как-то. Но нашему домуправу такие мелочи знать необязательно. И потом, я ему обещала, что буду защищать интересы нашего дома в суде бесплатно!

— И он поверил? — с сомнением спросил я.

— Я не вру. Ведь это и мои интересы. Жрать-то будем? А то я сейчас помру с голоду.

Мы немного перекусили. Поскольку Валентина никого к себе не ждала, то обеда, как такового у нее не имелось, были готовые салаты, холодное мясо, апельсиновый сок, йогурты.

Через полчаса она мне скомандовала:

— А теперь, — фельдфебельским тоном приказала Валентина, — быстро ложись на живот, и приспусти свои джинсы.

— Может лучше в плечо? — вяло возразил я.

— Давай, давай! Я знаю, что делаю.

— О господи, я уже и не думал, что мне еще когда-нибудь доведется снимать перед тобою свои штаны… Ой! Больно же!

— Потерпи уж, все закончено. Расслабиться надо было.

— Так больно колют только от внутренней вредности и внешней ядовитости. Я всегда говорил…

— А я никогда и не отрицала. Вообще, сходил бы ты к травматологу. Теперь можно и завтра.

— Опять к травматологу! Какая бедная фантазия у моей судьбы.

Я натянул джинсы, и встал, оказавшись прямо напротив нее. От неожиданности я отпрянул назад, но там был диван, я потерял равновесие и чуть не упал. Больная нога предательски подвела меня. Чтобы удержаться, я автоматически ухватился за талию Валентины. Мы оказались стоящими вплотную друг к другу, причем я ее обнимал, как когда-то, до нашего разрыва. Чисто рефлекторно я стал поглаживать ее стройную упругую фигуру. Но она не сопротивлялась, и слабый запах ее духов окутал меня. Прилив желания поднимался все выше и выше по мере того, как мои руки спускались все ниже и ниже по ее фигуре. Я почувствовал, что краснею. Она видела, то, что со мной происходит, хотя и никак этого не показывала, а я лишь продолжал медленно разглаживать ее свитер. С каждой секундой все больше и больше усиливалось давление на мои джинсы изнутри. Я испуганно посмотрел вниз, и взгляд подтвердил обоснованность моих страхов. Я попытался повернуться боком, чтобы она ничего не заметила. Напрасные надежды — когда моя левая рука добралась до ее попки, давление достигло предела.

— Прямо так сразу? — она улыбнулась — ну да, наглость — второе счастье.

Тут моя правая рука стала медленно опускаться вниз по ее животу, и она вдруг раздвинула свои ножки. Внезапно она откинула голову назад и застыла, а ее глаза закрылись. Приоткрылся рот, и она, не произнеся ни одного слова, вдруг резко опустилась передо мной на колени. Ее пальчики ловко расстегнули металлическую пуговицу и мгновенно дернули вниз замочек молнии. Все происходило в полном молчании. Она оттянула резинку трусов, и мой орган выскочил оттуда, как удав из террариума. Осторожно, и как-то бережно, она освободила головку, ухватилась за ствол своими пальчиками и долго, изучающе рассматривала его. Но потом тихо пробормотала:

— Ты такой горячий и упругий. — Я ее слов я почти не расслышал, и мог догадываться только по интонации. Когда она подняла ко мне свои большие серые глаза, я не выдержал:

— А ты не будешь раздеваться? — произнес я. Но она не пошевелилась, и ее взгляд снова перешел на мой пульсирующий фаллос.

— Мне нравится, когда ты такой твердый! — Сказала она ему. Я повторил:

— Разденься, а то я больше уже не могу. Я сейчас сорву с тебя всю одежду, разорву твои трусики, и тогда ты сможешь необоснованно обвинить меня в изнасиловании.

Я, конечно, даже в мыслях не хотел такого поворота событий, да и никогда бы его не допустил. К тому же женщины невероятно трепетно относятся к своему белью. И если любовные романы и эротические фильмы изобилуют треском рвущихся кружев и шелка, то в жизни все обстоит несколько по-иному. И я совсем не хотел, чтобы она являлась потом передо мной исключительно в дешевых бумазейных панталонах, сшитых китайскими заключенными.

— Хорошо. Только еще немного потерпи.

Она отошла от меня и начала плавные грациозные движения. Двигалась она, как в замедленном фильме, словно зачарованная, не отрывая от меня своих больших серых глаз. Она медленно спустила с себя обтягивающие расклешенные джинсы, и так же медленно стала поднимать свитер, обнажая при этом свои маленькие крепкие груди с набухшими от возбуждения сосками. Затем она резким движением сорвала свитер с себя и отбросила его в сторону. Затем последовали джинсы, причем трусиков на ней уже не было. Бог знает, где и когда они пропали. Наконец она начала снимать носочки, но потеряла равновесие, и чуть не упала. Я подскочил, и в последний момент и успел поддержать ее. Я почувствовал, как она вздрогнула от моего прикосновения.