Йен Бек - Парк прошлого

— Не входить. Охраняемая территория. Охраняемая.

Фантом посмотрел на жесткие клочья вздыбленной крысиной шерсти.

— Здорово, братец крыса, — проговорил он, как будто даже с некоторым сочувствием в голосе. А потом высоко занес ногу в сверкающем черном ботинке и с силой опустил на спину грызуна. Разрушенный механизм печально и пронзительно скрипнул под подошвой. Фантом присел на корточки и с любопытством уставился на крысу: разбитые глазки мигнули красным и потускнели. «Теперь они насторожатся, — подумал Фантом, — но здесь слишком глубоко, сигнал из-под земли не пройдет».

Взмахнув плащом, Фантом преодолел последний изгиб туннеля. Еще несколько сотен ярдов по прямой — и показалась заброшенная станция. Масляные лампы, болтающиеся над платформой, освещали обрывки старых рекламных плакатов, развешанных по стенам: сверкали белоснежные улыбки, блестели в полумраке напомаженные кудри, восторженные лица склонялись над молчаливыми рельсами.

У края платформы сидел на страже один из оборванцев с винтовкой на коленях. Когда Фантом явился из глубины туннеля, охранник подпрыгнул от неожиданности.

— Опять заснули, мистер Джеймс? — уточнил Фантом.

— Нет, сэр! — Оборванец выпрямился и застыл по стойке смирно. — А остальные с вами?

— Нет. Где-то околачиваются. Зевак обирают. Вскоре объявятся.

Фантом запрыгнул на платформу и поспешил в вестибюль станции, прямо к лестнице. Над ступеньками эскалатора на ржавых металлических креплениях покачивались масляные лампы. Откуда-то сзади донесся шум, отдающийся эхом смех и гиканье оборванцев, спешащих из глубины туннеля.

Фантом вышел из дверей и оказался в древнем зале с билетными кассами, освещенном огромным количеством масляных ламп. У стены на ветхой кушетке развалились оборванцы, а в центре зала на жестком стуле сидел Люций Браун, связанный по рукам и ногам. На полу, рядом со стулом, стоял поднос с едой и приборами.

Люций исподлобья наблюдал за Фантомом; тот пересек вестибюль и вышел в круг света. Стянув с себя цилиндр, Фантом швырнул его одному из оборванцев, который неловко подхватил хозяйский головной убор. Затем Фантом стащил с лица черную маску, снял очки в серебряной оправе. Лицо без маски было бледное, кожа гладкая, а глаза — изумрудно-синие, как море.

— Я так полагаю, мои люди прикончили нынче одно из твоих созданий, — произнес Фантом.

Люций заметно напрягся; веревки резко натянулись.

— Спокойно, Люций, это не то и не тот, кто ты думаешь. Пострадала твоя машинка для создания призраков и спектральных проекций, дешевка для спиритических сеансов. Говорят, иллюзия — твоих рук дело. Что ж, богатые Зеваки и местные ротозеи заплатили за видение сполна, удивительно, как люди на это покупаются.

— Наверное, гордишься собой? — бесстрастно отозвался Люций.

— Да что ты, это ведь тебе следует гордиться! — откликнулся Фантом. — Представляю, создать подобное, да еще и увидеть в деле! Просто магия какая-то, а ты тогда волшебником получаешься, не так ли? Что же, твоя машинка лихо Зевак дурила, пока мои ребята не ворвались и не прикрыли лавочку.

Фантом улыбнулся несвойственной ему улыбкой. Лицо его в этот момент можно было бы даже назвать приятным, если бы не слишком белозубый, какой-то волчий оскал.

— Устал, что ли? — поинтересовался он у Люция. — Смотрю, тебя тут угощают, а ты ничего не ешь. Не по вкусу пришлось? К сожалению, я так мало о тебе знаю. Что ты обычно ешь? Какое у тебя любимое блюдо?

— Я не голоден! Человек в моем положении не думает о еде… Где мой сын?

— О, хороший вопрос! Довольно смешной, кстати, учитывая обстоятельства. Понятия не имею, где мальчишка. Жаль, конечно, — ведь я твердо намерен с ним познакомиться. Вы бы с сыном были оба здесь, если бы мои дуралеи не напортачили. Я так давно хотел увидеть вас обоих. И конечно, остается только одна…

— А с Джеком что?

Фантом развел руками и пожал плечами.

— Боюсь, очередная жертва, пополнившая преступную статистику… Знаешь, я ведь его осмотрел после смерти. Воспользовался случаем и заглянул внутрь. Бедный старый доктор Джек, он бы в любом случае протянул не долго. Сердце слабое…

Зловещий молодой человек стоял напротив Люция, горделиво скрестив руки на груди.

— Прошу тебя, оставь моего сына в покое, — проговорил Браун. — Если найдешь… Он ко всему этому не причастен!

— Все причастны — по крайней мере, на мой взгляд. Посмотри на эти орды, на толпы людей, что стремятся сюда и отдают свои жалкие гроши мистеру Баксоленду и компании! Едят дешевую еду, курят дешевые сигары. «Эй, давай посмотрим, как кого-нибудь повесят! Ах, какое ужасное происшествие! Ой, Джордж, ты только взгляни, какая жестокость — арестовали малолетнего преступника! Ух ты, взаправдашняя ампутация! Какая грязная, совсем как настоящая, ржавая пила!» А ведь есть и другие, не так ли? Те, кто стремится сюда лишь затем, чтобы полюбоваться на мои особые таланты…

Во время этой гневной отповеди Фантом, не отрываясь, смотрел на своего пленника, и глаза у него сверкали ярче обычного.

— И это все, что ты здесь видишь? — тихо переспросил Люций. — Никаких достижений, только нищета, преступления и нажива?

Фантом решил сменить тему, глаза у него загорелись иначе.

— Она ведь сбежала от твоего старого друга, доктора Джека, ее опекуна, так? Он отправил тебе письмо, после того как она удрала? Умчалась в огромный мир, смелая девушка, красавица! Теперь она одна, в огромном городе, прибилась к каким-то бродячим циркачам. Все удивительно аутентично, это уж наверняка, но вы ведь вряд ли готовили ее для подобной судьбы, верно?

— Лично я ничего не могу сказать о том, к чему ее готовили. Это не я придумал.

— Я так и знал. Вряд ли ты хоть что-то можешь объяснить про любого из нас. А знаешь, это ведь большое дело — то, что я заполучил тебя к себе, что ты сидишь вот так, передо мной, беспомощный и привязанный настоящей аутентичной веревкой к настоящему аутентичному стулу. Интересно, ты когда-нибудь боялся этого? Прерывал ли ужас содеянного твой невинный сон в уютном домике на тихой Шелли-авеню? Лежал ли ты когда-нибудь в холодном поту на этой самой Шелли-авеню, вспоминал ли обо мне, представлял ли мое лицо, гадал ли, что я задумал, под сладкие трели механических птиц… или кто там живет в твоем чистеньком, миленьком садике? Ждал ли с ужасом вот этой самой минуты?

— Нет, не ждал. Ты для меня не настолько значим.

— Что-то не верится. По-моему, я имею огромное значение. Уверен, что меня сейчас буквально все разыскивают. Рыщут по следу, стараются, как могут — хотя могут мало чего. Снаружи меня бы нашли в два счета, но здесь все по-другому. Мне кажется, они даже и не хотели бы меня отыскать. Я ведь главная достопримечательность в этом вашем городе чудес, не так ли? Если бы задуманное получилось так, как вы планировали, я стал бы главным аттракционом здешних мест и твой любимый мистер Баксоленд был бы страшно доволен, это уж точно.