Дженнифер Барнс - Дурная кровь

нём рубашка с длинным рукавом, хоть сейчас и лето. На его коже змеятся неровные

белые и уродливые розовые линии.

Шрамы.

— Сколько вам лет? — настойчиво спрашивает мужчина. Я осознаю, что он

носит длинные рукава, потому что эти шрамы — не единственные.

— Мне семь, — отвечает Мэлоди, останавливаясь рядом со мной. — Но Кэсси

только шесть.

Воспоминание переменяется, и внезапно я бегу домой. Я бегу…

Ночь. Я в постели. Я слышу тяжелый удар. Приглушенные голоса.

Что-то не так. Я знаю это, и я думаю о старике в саду. Он разозлился на нас с

Мэлоди. Возможно, он здесь. Возможно, он зол. Возможно, он съест меня прямо сейчас.

Ещё один удар. Крик.

Мамочка?

Теперь я на верхней ступеньке лестницы. Внизу что-то есть.

Что-то большее.

Что-то тяжелое.

Внезапно на лестнице оказывается моя мать. Она опускается передо мной на

колени.

— Возвращайся в кровать, малышка, — на её руках кровь.

— Приходил старик? — спрашиваю я. — Он тебя ранил?

Мама целует меня в лоб.

– Это просто сон.

Я вернулась в настоящее, всё ещё прижимаясь к Дину. Моя голова покоилась у него

на плече, а его руки ласково перебирали мои волосы.

— На руках моей матери была кровь, — прошептала я. — В ночь, когда мы уехали

из Гейтера, я что-то слышала. Возможно, драку? Я была на втором этаже, и видела что-то

у подножья лестницы, — я сглотнула. У меня так сильно пересохло во рту, что я не могла

говорить. — На её руках была кровь, Дин, — выдавила я, не позволяя себя остановиться.

— А потом мы уехали.

Я подумала об остатке воспоминания.

— Есть что-то ещё? — спросил Дин.

Я кивнула.

— В тот день, когда мы уехали, — отстраняясь от него, сказала я, — я почти

уверенна, что я встретила Малкольма Лоуелла.

ГЛАВА 43

Дед Найтшэйда всё ещё жил в доме на холме, откуда открывался вид на Ранчо

Покоя.

Малкольму Лоуеллу было под девяносто. Он был прикован к инвалидному креслу и

— как сообщила агентам Стерлинг и Стармансу присматривавшая за ним медсестра — он

не принимал гостей.

Агент Стерлинг не принимала отказа.

В отеле мы с Дином и Слоан наблюдали за прямой трансляцией с камеры Стерлинг.

Мы прекрасно знали, как сильно она рисковала, показывая свой значок. Если пойдут слухи

о том, что Стерлинг — агент ФБР, Холлэнд Дарби может посчитать Лию угрозой.

Пока медсестра неохотно впускала Стерлинг и Старманса в огромный дом, я снова

окунулась в воспоминания. Лестница. Что-то у её подножья.

Когда мне было шесть, мне казалось, что страшный старик, который накричал на

нас с Мэлоди, и произошедшее той ночью были связаны. Но теперь я понимала, что два

травматических случая могли не зависеть друг от друга. Мой мозг мог связать их только

потому, что они произошли в один день.

Старик напугал меня. И в ту же ночь что-то произошло — что-то, что кончилось

кровью.

— Мистер Лоуелл, — агент Стерлинг села напротив мужчины, выглядевшего не

старше, чем с десяток лет назад. Как и тогда, на нём была рубашка с длинным рукавом.

Шрамы всё равно были видны.

Когда я была маленькой, его шрамы меня напугали. Теперь они рассказали мне о

том, что на протяжении тридцати трёх лет Малкольм Лоуелл просыпался с видимым

напоминанием о нападении, стоившем жизней его дочери и зятю.

— Специальный агент Стерлинг из ФБР, — поза агента Стерлинг подражала позе

старика — прямая и неуступчивая, не смотря на его возраст. — Это агент Старманс. Нам

нужно задать вам несколько вопросов.

Несколько секунд Малкольм Лоуелл молчал, а затем произнёс:

— Нет, — сказал он, — не думаю, что вам это нужно.

Она хочет задать вам несколько вопросов, — подумала я. — Есть разница.

— У нас есть основания полагать, что убийство вашей семьи может быть связанно

с текущим расследованием серийных убийств, — агент Стерлинг не лгала, но и не

раскрывала подробностей. — Мне нужно узнать то, что вы знаете о первых убийствах.

Правая рука Лоуелла опустилась на его левый рукав. Кончики его пальцев

коснулись шрама.

— Я рассказал полиции всё, что знал, — проворчал он. — Больше рассказывать

нечего.

— Ваш внук мертв, — агент Стерлинг не попыталась смягчить эти слова. — Его

убили. И мы бы очень хотели найти убийцу.

Я мельком взглянула на Майкла.

— Скорбь, — произнёс он. — И больше ничего.

Малкольм Лоуелл отказался от своего внука, когда мальчику было всего девять, но

больше чем тридцатью годами позже, он скорбел о его смерти.

— Если вы что-то знаете, — произнесла агент Стерлинг, — что-то угодно, что

могло бы помочь нам найти того, кто на вас напал…

— Меня били ножом множество раз, агент, — непреклонный взгляд Лоуелла

встретился со взглядом агента Стерлинг. — По рукам, ногам, животу и груди.

— Вам внук видел нападение? — спросила агент Стерлинг.

Ответа не последовало.

— Он принимал в нём участие?

Всё ещё никакого ответа.

— Он закрывается, — по аудиосвязи сказал агенту Стерлинг Майкл. — Какие бы

эмоции не вызвали в нём ваши слова лет двадцать назад, теперь он не позволяет себе

чувствовать.

— Звучит знакомо? — спросил у меня Дин.

Я подумала о Найтшэйде, упрямо молчавшем в ответ на вопросы ФБР, как сейчас

молчал его дед. Он узнал о силе молчания из первых рук.

— Спросите его о моей матери, — сказала я.

Агент Стерлинг сделала кое-что получше. Она достала снимок — я даже не знала,

что он был у ФБР. На фото моя мать стояла на сцене, её глаза были густо подведены

черной подводкой, а её лицо пылало эмоциями.

— Вы узнаете эту женщину?

— Зрение уже не то, — Малкольм Лоуелл едва взглянул на фотографию.

— Её звали Лорелея Хоббс, — агент Стерлинг позволила этим словам повиснуть в

воздухе, используя тишину, словно оружие.

— Я её помню, — наконец, сказал Лоуелл. — Её дочь дружила с хулиганами Ри

Симонс. От них было много проблем.

— От вашего внука тоже были проблемы? — мягко спросила агент Стерлинг. — А

до него, от вашей дочери?

Наконец-то он отреагировал. Лоуелл несколько раз сжал и разжал кулаки.