Тень - Роман Феликсович Путилов

ловко поймал и отправил обратно, в голову народного избранника.

— Ты что, охуе…? — мордатый отнял подушку от лица и внезапно успокоился.

— Да это ты оху… — я переставил стул поближе к депутатской кровати, но на дистанции, чтобы обитатель ложа не мог меня схватить. Больно здоровый он был, а причинение физических увечий больному в мои планы не входили.

— Слушай сюда внимательно, второй раз повторять не буду. — я раскрыл портфель с бумагами: — По факту кражи строительных материалов с нашей площадки и строительства твоего дома из ворованных блоков и плит дело уже возбуждено. Там слишком много исполнителей, чтобы ты мог что-то порешать, особенно сейчас…

Я ехидно ткнул пальцем на стенку, где висел плакат с фото моего собеседника, только облаченного в хороший костюм и выбритого, с призывом голосовать за его партию, после чего продолжил:

— Добиться, чтобы жулики дали нужные показания, и сделать тебя соучастником этого преступления — это как два пальца… А еще можно наложить арест на твой домик, в рамках гражданского судопроизводства, а потом и земельный участок у тебя отжать… А в этом доме будет жить более достойный человек…

— Да ты что, сучонок⁈ — взревел мордатый: — Ты забылся, с кем разговариваешь⁈ Да от тебя завтра мокрого места не останется!

— Ладно, ладно! — я примирительно поднял ладони, огораживаясь ими от буйного политика: — Признаю, перегнул. Сейчас достойный человек и дом такой площади — понятия несовместимые. Хотел еще посоветоваться, как с опытным политиком. Нам завтра две тысячи человек куда лучше вывести — к отделению вашей партии или Городскому Совету? Ну, чтобы тебя точно из списка депутатов навсегда вычеркнули.

— Какие две тысячи человек? — переспросил депутат. Признаю, способный малый, смог вычленить из моей речи главное.

— Я же сказал, в представляю Завод, у нас две тысячи работников по штатной численности. Ты обворовал нас и считаешь, что «генеральный» это спустит на тормозах? Две тысячи рабочих, конечно, не выведут — это я погорячился, надо же кому-то Город к зиме готовить. Но, тысяча точно выйдет, а, с членами семьи, как раз две тысячи наберется. А там и коммунисты со своими бабками и дедами подтянутся. Как ты смотришь на плакаты — «Депутат Сорокин — вор»? Мне кажется емко и все по делу.

Депутат быстро пришел в себя — несколько раз вздохнул, повертел головой, размял шею, а потом спросил прямо — чего я добиваюсь?

— Понимаешь, мне надо в списки от вашей партии протолкнуть одного человечка. То, что на выборах она победит — я уверен, но вот воткнуть ее в число кандидатов от вашей партии и провести, через все бюрократические рифы — нужна бескорыстная помощь опытного человека.

— Она?

— Она. Врач «скорой помощи».

— И что я за это получу?

— Я забываю про твой дом…

— Но ты не единственный, такой умный…

— Да, согласен, риск есть, но только я могу пойти к вашим конкурентам и выложить эту историю. А еще занести им денег. Уверен, они легко поменяют морщинистого ветерана-отставника на молодую красивую докторшу, которая через день совершает подвиги, спасая людей.

— Подвиги? Через день?

— Я сейчас работаю над этим, подвиги будут.

Мы еще минут десять поторговались, но договорились по основным вопросам.

Глава 19

Глава девятнадцатая.

Рейдерский захват.

Август 1994 года.

Частный дом в центре Города.

— Признавайся, это ты прислал вчера корреспондента?

Я открыл глаза и тут же закрыл — надо мной нависала, очень сердитая, доктор Кросовская.

— Признаюсь — я. И не только на вчера, он с тобой будет две недели ездить.

— Зачем? Он мне сильно мешает, лезет под руку со своим фотоаппаратом, постоянно задает дурацкие вопросы…

— Потерпишь. Ты теперь не просто рядовой доктор, ты теперь юное лицо Городского отделения Либеральной партии…

— Почему Либеральной? Мне они не нравятся, там у них главный — дундук какой-то…

Ну да, есть такое дело. Глава Городского отделения похож на деревянного дуболома, обряженного в камуфляж. Но это только маска, сурового старого солдата, не знающего слов любви, на самом деле он далеко не дуболом.

— Ира, придется потерпеть. Тем более, что в партии власти тебя совсем не ждут, ни за какие деньги, а у коммунистов все еще печальнее. Так вот…

— Ты что, еще и деньги заплатил?

— Ну не совсем деньги, скорее бартером рассчитался…- я вспомнил торг в больничной палате: — Но заплатить пришлось…

— И что с этим журналюгой? Ты имей в виду — мне с больными хлопот полон рот, а тут еще этот… «Доктор, а зачем вы это делаете?» — передразнила Ира кого-то, постаравшись скорчить отвратительную рожицу: — Мне одна бабка после этих вопросов знаешь какой скандал устроила⁈

— Ира, солнышко…- я присел на кровати и ухватив горячее тело подруги, жадно прижал ее к себе: — Привыкай. Скоро в нашей областной «молодежке» выйдет серия репортажей под лозунгом «Журналист примеряет профессию». Там три репортажа будет посвящены героическим будням врача «Скорой помощи», доктора Кросовской.

— Да ну тебя! — Ира шлепнула меня ладошкой по руке, что поползла под тонкую ткань водолазки: — Я иногда не знаю, ты шутишь или нет…

— Все! Забудь про шутки. Все слишком серьезно. Мне от тебя надо, чтобы ты получила решение собрания трудового коллектива, что он на общем собрании выдвинул тебя кандидатом в депутаты…

— Паша, я конечно попробую, но ничего не обещаю. И у нас всех собрать — проблема еще та. Ты же знаешь, что у нас врачи и фельдшеры сутки через двое работают?

— Ира…- я поцеловал девушку в ладошку: — Все в твоих руках. Ты же с других смен народ знаешь?

— Ну конечно знаю.

— Так завтра не спи до обеда, а на «пересменку» сбегай и собери у них подписи, образец я тебе сегодня вечером дам…

— Нахал! Я не сплю до обеда! — меня попытались стукнуть, но я соскочил с кровати и принялся одеваться — итак на работу опоздал, уже на два часа.

— Раз не спишь, тем более сходи. Все пока, я побежал. — я на бегу погладил сунувшихся ко мне собак и выскочил за калитку.

Завод. Здание заводоуправления.

— Привет!

Буркнул мне директор, когда я заглянул в его кабинет: — Проходи. Что там с квартирами?

— С