Сакс Ромер - Остров доктора Фу Манчи

— Вам пора в дорогу. Позвольте мне благословить вас.

Пять минут спустя мы ощупью пробрались в конец узкого проулка за садом священника. Едва видимые ящерицы, будто призраки, выскакивали у нас из-под ног. Вспышки светлячков, казалось, были нашими путеводными огнями. В проулке стояли два ухоженных и оседланных терпеливых ослика, за которыми никто не присматривал. Когда мы поправили подпруги и уселись верхом, Смит сказал:

— Порядок. Бартон обедает сегодня у американского консула, как условленно, но среди слуг почти наверняка будет шпион, и о нашем отсутствии сообщат.

Мы выехали на дорогу, которая вела в горы; рядом с нами в ту же сторону шагали пешеходы. Наше участие в этом загадочном шествии словно послужило сигналом: в горном лесу перед нами и в долине позади нас забили барабаны.

— Когда наступает темнота, — тихо сказал Смит, — Гаити возвращается к своим древним богам.

Тем не менее мы рысцой двинулись вперед, в горы. Переговариваясь вполголоса, мы проехали много миль и добрались до начала самой опасной дороги, какую мне когда-либо доводилось видеть.

Она шла по краю пропасти, и я сомневаюсь, что на ней могли бы разъехаться два всадника. Но темные фигуры двигались только в одну сторону, никто не шел нам навстречу. Я видел дорогу впереди — серебряную нить, залитую лунным светом. По ней, будто муравьи, двигались люди. Возле ниши в скале Смит остановился.

— У нас еще три часа, — сказал он. — Я хочу послушать барабаны.

Так мы простояли минут десять. Язык барабанов был совершенно непонятен мне. Послания и ответы сливались в сплошную дробь, такую же, как та, что не давала мне спать по ночам. Пешие и конные туземцы скользили мимо темной ниши, в которой мы укрылись. Все они шли к месту тайного сборища на гребне горы. Некоторые паломники несли фонари, другие — факелы.

— Речь идет обо мне, — тихо сказал Смит, — но больше ничего разобрать не могу.

Мимо нас медленно проехал человек на муле. Его фигура четким контуром обозначилась на фоне жемчужной Луны. Даже если бы не повеяло холодом, я все равно не мог бы не узнать этот профиль и эту угловатую фигуру. То был доктор Фу Манчи.

ГЛАВА XXIX

ПЕСНЬ ДАМБАЛЛЫ

— Смит! — прошептал я. — Вы видели? Вы видели? Это был доктор Фу Манчи!

— Я видел.

— Я мог бы застрелить его!

— Это было бы тактической ошибкой. Скорее всего он нас не видел. Не исключено, что он даже не подозревает о нашем присутствии. Вы обратили внимание на его свиту?

— Шесть или восемь крепких ребят, похоже, шли впереди и столько же за ним.

— Его бирманские телохранители.

— Но что это значит? Что церемония вуду организована Фу Манчи и мы направляемся в западню?

— Почему-то я так не думаю, Кэрригэн, хотя могу и ошибаться. Но присутствие Фу Манчи собственной персоной подтверждает те умозаключения, на основе которых я действую.

Жуткий бой барабанов стал непрерывным, похожим на зловещий пульс — будто просыпался какой-то потаенный мир. Фигуры, большей частью пешие, поодиночке и группами проходили мимо затененной расселины, укрывшей нас. Иногда, хотя и редко, проезжали всадник или всадница.

— Право же, Смит, — сказал я, — нам следовало бы не выпускать его из виду.

— Это было бы слишком опасно. Более того, вполне резонно допустить, что он едет туда же, куда и мы. Требуется огромная осторожность, от этого зависит наша жизнь, хоть я и принял некоторые меры предосторожности. Мне не нравится эта горная тропа впереди, но мы должны двигаться дальше.

Мы снова поехали по тропе над пропастью. Дорога была не шире десяти футов, а во многих местах — и того уже, а мулы шли по самому краю, не желая царапать бока об острые скалы.

Внезапно сзади донеслось пение. В тысяче футов ниже нас, в долине, шла бесконечная процессия, и песня паломников, смешиваясь с дробью барабанов, превращалась в частицу черного волшебства ночи.

— Вы слышите? — донесся голос Смита.

— Да, это ужасно.

— Полагаю, это знаменитая Песнь Дамбаллы. Чисто африканский мотив.

Послышались приветственные возгласы и стук лошадиных подков.

— Дело может осложниться, — бросил Смит через плечо. — Очевидно, приближается какой-то высокопоставленный чиновник, и вполне возможно…

— Боже, помоги нам! — прошептал я.

— Вероятно, мы справимся, — ответил Смит, — если только он гаитянец. Вы знаете китайский или хинди?

— Ни слова.

— Тогда, может, арабский? Он хорошо действует на этих выходцев из Западной Африки, ведь это язык их угнетателей.

— Да, по-арабски я немного знаю.

— Хорошо. Если кто-нибудь обратится к вам, отвечайте по-арабски. Говорите, что вспомнится, не заботьтесь о смысле.

Возгласы приближались. Всадник пробирался вверх по горной тропе, обгоняя медленно движущихся паломников. Я оглянулся. Мы только что преодолели головокружительный поворот, и я не видел приближавшегося всадника.

— Приготовьте пистолет, — велел Смит и остановил своего ослика.

Я сделал то же самое, хотя маленькая животина с железными удилами во рту совсем этого не хотела. Всадник был уже ярдах в пятидесяти позади нас.

— Если он идет по нашу душу и опознает нас, стреляйте, — сказал Смит.

Оглянувшись, я увидел, что все паломники остановились и прижались к скале, освобождая путь всаднику. Мгновение спустя он выехал из-за поворота на поджарой пегой кобыле. Казалось, он не обращал никакого внимания на зияющую пропасть. Проезжая мимо стоявших людей, он наклонялся в седле и, похоже, вглядывался в их лица. Через несколько секунд он добрался до нас.

Всадник придержал лошадь и стал рассматривать мое лицо. Я сидел в тени. Луна была у меня за спиной, и ее свет падал на всадника.

Это был тот самый мулат с острыми глазами, которого мы обогнали по пути к дому отца Амброза. Именно он так пристально вглядывался в салон машины!

Он прокричал что-то на непонятном мне наречии, и, памятуя о наказе Смита, я резко ответил:

— Imshi! Ruah! Bundukiyah!

Мулат, казалось, заколебался, а когда гарцующая лошадь чуть не зацепила моего осла, Смит крикнул:

— Yalla! Yalla!

Мулат пришпорил лошадь и помчался вперед.

— Скорее! — воскликнул Смит. — Иначе нас обгонят!

И мы продолжали путь.

Вскоре мы подъехали к широкому участку этой опасной горной тропы, и я увидел, что многие паломники остановились тут на привал. Картина внизу внушала благоговейный страх. Луна светила так ярко, а тени были такими густыми, что создавалось впечатление, будто смотришь на рельефную карту, освещенную прожекторами. Далеко на востоке сверкало похожее на зеркало озеро, в котором отражались горы. Они, как я полагал, находились уже на территории Доминиканской республики. Когда я остановился и посмотрел на это захватывающее зрелище, на мое седло легла чья-то рука. Я быстро взглянул на подошедшего человека.