Иллюзия страха - Дарья Александровна Демидова

от радости, написала, что уже едет, и вызвала такси, которое, к счастью, прибыло буквально через несколько минут.

«Нет, так везти не может», – думала Маша по дороге в центр города. Ей еще никогда так не везло. Но ее беспокоил один очень важный вопрос: Крапивницкий знает больше, чем написал в книге, или он ничего не сможет добавить к тому, что уже поведал читателям?

Всю дорогу она прокручивала в голове их диалог, продумывала вопросы, но наконец плюнула, посчитав, что, даже если записать все мысли, все равно все пойдет наперекосяк. Поэтому решила импровизировать.

Здание музея Азии и Океании располагалось в небольшом уютном парке во дворце, который раньше принадлежал не то каким-то графьям, не то князьям. Фасад в стиле классицизма терялся среди аллей вековых лип. Скамейки на тенистых тропинках, покрытых белым гравием, облюбовали отдыхающие от городской суеты жители.

Интерьер прекрасно сохранился: и лепнина, и колонны, и мраморные лестницы с резными перилами. Это могло повергнуть в шок, потому что тематика музея совершенно не соответствовала интерьеру здания.

Так, в холле Машу встречала золоченая скульптура огромного китайского дракона, а лепнину на стенах закрывали флаги стран Азии и Океании.

Маша решила как-нибудь наведаться в музей и подробнее изучить экспонаты, а покамест направилась прямиком на третий этаж, где, согласно письму Крапивницкого, располагалась администрация.

Секретарь, услышав цель ее визита, приветливо улыбнулась и указала на высокие двойные двери с золотой табличкой, на которой были выбиты имя и должность его владельца. Секретарь открыла дверь и жестом пригласила Машу войти.

Помещение слабо напоминало кабинет. Скорее библиотеку в старинных замках. Напротив дверей огромные окна, выходящие в парк, занавешенные тяжелыми темными портьерами, перед ними несколько столов с книгами, папками и документами, диковинными статуэтками. На одном из столов с краю притулились монитор и стационарный телефон – будто лишние в этой старинной роскоши.

По другим стенам высились, уходя под потолок, стеллажи из темного, почти черного дерева с переставными лесенками.

Маша замерла на пороге, рассматривая все это великолепие. Впечатление было точно такое же, как когда она впервые вошла в библиотеку акудзин – всепоглощающий, заставляющий замирать сердце восторг.

– О! Вы, должно быть, Мария?! – раздался голос откуда-то сверху.

Маша вздрогнула и подняла глаза. С лестницы второго яруса на нее приветливо глядел пожилой невысокий мужчина в костюме-тройке.

Профессор Крапивницкий очень споро для своей комплекции спустился вниз и галантно поцеловал Маше руку. Маша была покорена. Мало того что Крапивницкий был похож на любимого актера: такой же полноватый, невысокий, с лысиной, обрамленной пушистыми белыми волосами, и прямоугольными очками на круглом щекастом лице, – так еще и манеры были, словно она оказалась в восемнадцатом веке и говорит лично с хозяином старинного дворца.

Профессор тем временем принялся хлопотать у одного из столов. Пододвинул Маше кресло, освободил кусочек стола и поставил на него две чашки с ароматным чаем, которые принесла секретарша.

При этом Крапивницкий все делал с улыбкой, милой улыбкой доброго дедушки. Маша сама невольно стала улыбаться, глядя на него.

– Итак, юная леди! – начал профессор, усаживаясь напротив Маши. – Вас заинтересовала моя работа! Та ее часть, где я говорю про акудзин. По правде говоря, я удивлен! Ведь среди мифических существ есть, хм, персонажи поинтереснее.

Он заговорщицки подмигнул Маше, но она не растерялась и решила, что, раз профессор решил поболтать, стоит пойти ему навстречу:

– Вот как?! И почему вы считаете акудзин не слишком интересными? Ведь они так загадочны!

– Ой, да что вы говорите? Обычные энергетические вампиры! Моя теща еще им фору даст! Хе-хе! – Он мягко засмеялся и, причмокнув пухлыми губами, сделал глоток чая.

– Я пишу работу по акудзинам. Мне очень понравилась ваша книга! В ней довольно много сведений, – продолжала Маша с милой улыбкой. – Но я также нашла в библиотеке иллюстрации господина Левина. И меня кое-что смутило.

– Левина? Прохора Левина? – воодушевился Крапивницкий, услышав знакомое имя. – Мы были хорошо знакомы. Прекрасный был человек и художник с очень сложной судьбой! Что же вас смутило?

– Там написано, что иллюстрации выполнены по серии книг, в том числе и по вашей. Но изображение акудзина… – Маша замялась, подбирая слова. – Вы не описывали серую кожу в трещинах и рога…

– Ах, это! – добродушно засмеялся Крапивницкий. – Художники – люди творческие. Что поделать? Невозможно остановить буйную фантазию фактами!

– Фактами? А какие они на самом деле? Какие они, акудзины?

– Вы, юная леди, не отличите акудзина от простого человека, пока он не начнет пить ваши эмоции.

– Вот как? – правдоподобно удивилась Маша. – Я, кстати, нигде не нашла сведений о том, как противостоять акудзинам. Как вы думаете, это вообще возможно? У меня очень строгий куратор. Он просил высказать хотя бы предположения. У вас в работе была описана японская деревня на острове Цусима…

– Ах да! Но это действительно лишь предположение. Точнее, эта деревня реально упоминалась в записках путешественников. Но там были слишком расплывчатые формулировки, – отмахнулся профессор.

– И все же. Как вы сами считаете, почему жители деревни не боялись акудзин? Ведь от них, как известно, нет спасения. – Маша твердо решила выпытать у Крапивницкого ценную информацию любым способом.

– Вы очень любопытны, – будто одобрительно закивал профессор. – Но с чего вы взяли, что от них нет спасения?

– Ну как же? – Маша задумалась. – Они умеют телепортироваться, они усиливают твой страх… А страх сковывает, не дает мыслить.

– Страх – это всего лишь иллюзия, – отрезал профессор, вмиг став серьезным. – Страх – это главное блюдо у них, но не основное. Просто им проще манипулировать и питаться. Страх – это инстинкт самосохранения. Человек боится подходить к краю обрыва, потому что знает, что может сорваться и умереть. Страх – это то, что продлевает нам жизнь. Наш стоп-кран. Да, эти существа в Японии, а позже и на всем Евразийском континенте считались одними из самых опасных, но на любое действие есть противодействие.

– Я не очень понимаю… – Машу смутила резкая смена настроения добродушного старика.

– Всегда, испокон веков, существовали средства, притупляющие страх и другие эмоции или, наоборот, усиливающие их. – Крапивницкий подобрался, будто собирался читать лекцию. – Они и сейчас есть. И природные, и синтетические. Седативы, наркотики, алкоголь, анестезия… Все, что может влиять на чувства и эмоции людей.

– И что же могло быть у жителей деревни Тоносе?

– О, много чего. Эндемиков везде хватает. Уверен, что большая часть до сих пор не найдена или найдена, но не изучена, – улыбнулся Крапивницкий. – Я не упоминал это в книге – не потому что не захотел, а потому что нельзя было. Редакторы не пропустили бы. В то время