Дуглас Престон - Влияние

— Было дело, — ответила девушка.

Он стал просматривать купюры в бумажнике.

— Видели?

— Видела свет из окна. Его все видели. А потом — гром. Как гроза. Когда люди вышли на улицу, по небу тянулся яркий след.

— А сам метеорит никто не находил?

— Нет, он в море улетел.

— А откуда же это известно?

— Все газеты писали.

Форд кивнул, вынимая из кошелька деньги.

— А залив — там?

— За магазином — направо, а дальше прямо, и упретесь в причалы.

— А свежего лобстера где-нибудь можно купить?

— В коопе.

Он забрал конфеты с газетой и вернулся к машине. Сунув «Комету» в рот, он бросил взгляд на первую полосу «Линкольн каунти ньюс» — там красовался заголовок: НА ЗАТОНУВШЕМ КАТЕРЕ НАЙДЕНЫ ТЕЛО И ОРУЖИЕ. Статья сопровождалась нечеткой фотографией судна береговой охраны, команда которого баграми поднимала труп на борт. Пробежав глазами статью, он заинтересовался. Перевернул страницу и увидел снимок двух девушек, на которых было совершено нападение, школьное фото самого нападавшего и несколько снимков поднятого и поставленного в сухой док катера. Это стало в Раунд-Понде событием — разбой в открытом море с покушением на убийство и затонувшее судно. Да еще и упоминание о легендарных сокровищах. Это раздразнило его профессиональное любопытство: история изобиловала нестыковками, требующими разъяснений.

Перевернув еще одну страницу, он узнал о корпоративном ужине в «Сисайд грэйндж», о жалобах по поводу нового светофора и о солдате, вернувшемся с Ближнего Востока. Он просмотрел сводку полицейских сообщений, критическую статью о плохой посещаемости заседаний школьного совета, объявления о продаже недвижимости и трудоустройстве и письма читателей.

Удовлетворенный полученными о городе представлениями, Форд свернул газету. Один их тихих рыбацких городишек Новой Англии — невероятно живописных и экономически отсталых. Однажды ненасытные девелоперы запустят сюда свои когти, и все кончится. Хотелось надеяться, что такой день никогда не наступит.

Он завел машину и направился к заливу. И почти сразу же увидел рыбацкий кооп, пирсы, прибрежный ресторанчик и суда в гавани. В воздухе витал характерный солено-рыбный запах.

Припарковавшись, он подошел к коопу — деревянной хибаре на пирсе, с распахнутыми дощатыми дверками и наполненными водой жбанами с кишмя кишащими в них лобстерами. Цены были мелом написаны на черной доске. В окошке показался лысый мужик в оранжевых болотных сапогах.

— Что-нибудь хотите?

— Вы здесь рыбачите?

— Я — нет, моя дочь — да. А я продаю.

В глубине сарая Форд увидел молодую женщину, готовившую лобстеров.

— А вы видели метеорит?

— Нет, я лег спать.

— А она? Мне интересно узнать.

Он повернулся.

— Марта, тут человек интересуется, видела ли ты метеорит.

Та подошла, на ходу вытирая руки.

— Конечно. Прямо над нами пролетел. Я в окно видела, когда посуду мыла.

— И куда он полетел?

— Мимо Лаудз-Айленда в море.

Форд протянул руку.

— Уаймэн Форд.

Женщина ответила рукопожатием.

— Марта Мэлоун.

— Я рассчитывал найти этот метеорит. Я ученый.

— Говорят, он в океан упал.

— А вы ловчиха лобстеров?

Она рассмеялась.

— Вы явно нездешний. Я рыбачка, занимаюсь промыслом лобстеров.

— Вопрос вот какой. — Форд решил перейти прямо к делу. — В ту ночь на океане был полный штиль. И во время падения метеорологический буй Го Муус не зафиксировал ни малейшего волнения. Как это объяснить?

— Море большое, мистер Форд. Он мог упасть в сотне миль от берега.

— А вы не знаете, говорил ли здесь кто-нибудь, что видел кратер или поваленные деревья?

Она покачала головой.

Поблагодарив ее, Форд направился к машине, сунул в рот молочный шарик и призадумался. В салоне он открыл бардачок, достал оттуда блокнот и вычеркнул из него Раунд-Понд.

Вот и все. Пойди туда, не знаю куда…

ГЛАВА 40

Эбби Стро принесла две порции жареных моллюсков в корзинках и пиццу «Маргарита» на столик, за которым сидела пара из Бостона.

— Что-нибудь еще? — поинтересовалась она, поставив перед ними еду с напитками.

Осмотрев свой бокал, дама раздраженно застучала по нему ноготками.

— Я же говорила — без соли. — У нее был сильный бостонский акцент.

— Прошу прощения. Сейчас поменяю. — Эбби подхватила бокал.

— И не вздумайте просто вытереть соль — я все равно ее почувствую, — предупредила женщина. — Приготовьте мне новый напиток.

— Разумеется.

Эбби уже собиралась отойти, как вступил мужчина.

— И это порция за четырнадцать долларов?

Эбби вернулась. Мужчина весил не меньше двухсот пятидесяти фунтов; на нем была трикотажная футболка, растянутая до немыслимых пределов, и зеленые мешковатые брюки; посреди лысины красовалась здоровенная оспина, а из ушей торчали пучки черных волос.

— Что-то не так?

— Четырнадцать баксов за десяток моллюсков? Это же обдираловка.

— Я положу вам еще.

Уже направившись на кухню, она услышала, как мужчина вновь громко заговорил, обращаясь к супруге:

— Ненавижу места, где привыкли наживаться на туристах.

— Мне надо еще моллюсков для пятого столика, — сказала Эбби, входя на кухню.

— Чем они недовольны?

— Просто положи еще.

Повар плюхнул на отдельную тарелку три крохотных моллюска.

— Еще.

— Хватит с них. Пошли они к…

— Я сказала «еще».

Повар добавил парочку.

— Мать их…

Эбби сама зачерпнула с полдюжины моллюсков и положила на тарелку.

— Эй, я тебе говорил: не подходи к моей плите…

— Пошел ты, Чарли. — Развернувшись, она вышла из кухни и направилась к столику. Уже уничтоживший свою порцию толстяк без промедления переключился на принесенную добавку.

— И еще соус тартар.

— Одну минуту.

Новый посетитель — высокий мужчина — усаживался за один из обслуживаемых ею столиков. По пути за тартаром она протянула ему меню.

— Кофе?

— Да, будьте добры.

Пока Эбби наливала кофе, до нее вновь донесся выделяющийся на общем фоне сварливый голос бостонца:

— Они считают, будто у нас куча денег, и просто ждут не дождутся, когда наконец наступит лето и повалят приезжие из Бостона.

Эбби отвлеклась буквально на долю секунды и перелила кофе.

— Ой, простите.

— Ничего страшного, — отозвался высокий мужчина. — Не беспокойтесь.

Она впервые посмотрела на него — резкие черты, большой нос с горбинкой, выдающаяся челюсть; худощавый, жилистый и загадочно-обаятельный. Когда он улыбался, его лицо менялось до неузнаваемости.