Магритт - Павел Александрович Шушканов

Олег Конев и что с ним не так, правильно я понимаю?

Я промолчал.

– Что ж, может, оно и к лучшему. – Хольц сунул руки в карманы халата и кивнул в сторону больничного корпуса. – Идемте. Нас ждет долгий разговор. Я вам дам всю информацию, которая нужна, но боюсь, что вы не поверите и в половину.

На крыльце я обернулся. Поднялся холодный ветер, покатил рябь по глади озера. Только кроны высоких деревьев не шевельнулись, словно были нарисованы на сером небе.

* * *

Кто бы ни создавал это место, он был большим эстетом. После опутанных проводами и сжатых бетонными стенами клеток Яндаша даже фойе лечебного корпуса казалось бальным залом. Позади нас уходил под самый потолок огромный витраж, сквозь который синими, желтыми и зелеными пятнами сочился свет. А впереди поднималась между четырех колонн мраморная лестница. Черные колечки по бокам гладких ступеней напоминали о тех временах, когда ее, возможно, устилал пушистый ковер. Небольшой и совсем не вписывающийся в интерьер стол нелепо смотрелся на фоне гранитного пола под витиеватыми перилами. На нем лежал журнал и трубка радиотелефона. На спинку поломанного кресла был накинут теплый платок.

– Регистратуры больше нет. Пациентов тоже. Не удивляйтесь, что нас никто не встречает, – как будто оправдываясь, сказал Хольц. – Запишитесь в журнал сами и не обязательно сейчас. Сейчас я хотел бы осмотреть вашу пациентку. Вы же мне ее привезли, я правильно понимаю?

– Если можно, – сказал я, перебивая Алину, – определите ее в палату и дайте отдохнуть. Дорога была очень тяжелой, а она вела себя неспокойно последнее время.

– О, разумеется. Простите, я не подумал. – Хольц вытащил из именного, но потертого картхолдера электронный ключ и вручил его Алине. – Под лестницей за приемным покоем есть несколько палат. Выбирайте любую и размещайтесь. Я пришлю к вам медсестру.

– Так просто? – Алина подозрительно смотрела на ключ.

– Вы ведь понятия не имеете, что у нас происходит, верно? – Хольц поправил очки. – В любом случае – там чистое белье и относительно тепло. Обед вам принесут, но немного позже. Сейчас с этим проблемы.

Не дожидаясь разъяснений, Алина обняла Лань за плечи и повела к приоткрытой двери под лестницей, откуда виднелся приглушенный свет и тянуло холодом.

– Один врач, две медсестры и санитар, – задумчиво произнес Хольц, глядя ей вслед, словно договаривая отложенную мысль. – И врач этот – я. Кстати, как ее зовут? Я должен вписать в журнал регистрации.

– Руолан Ли, – сказал я, а комиссар выразительно посмотрел на меня, но промолчал. – Как зовут девушку, мы не знаем. Она почти не говорит. Можно зарегистрировать стандартно – Ву Миньши[28].

– Так и запишу. – Хольц пробежал пальцами по наладоннику. – Она ведь лань, так?

Я шумно вздохнул, надеясь, что вышло достаточно угрожающе.

– Доктор, если бы это было так – мы бы отправились в центр диагностики, а не в вашу клинику.

Хольц протер очки и снова нацепил их на нос. Его глаза казались розоватыми от сетки прожилок.

– Это все, что я хотел узнать. Пойдемте в мой кабинет.

Наши шаги отдавались эхом под высоким потолком. Идти по мраморной лестнице тихо не получалось. Каждый шаг казался громом – нарушением этой пыльной и величественной гармонии полузаброшенного лечебного корпуса. Выглянувшее солнце разлетелось десятком цветных пятен сквозь яркий витраж, а в тех местах, где оказалось простое стекло, под сводами замерли лучи света, в которых искрились невесомые пылинки. Комиссар шаркал подошвами зимних ботинок по гладким ступеням, поднимая еще больше пыли, и не смотрел по сторонам.

Мы свернули в коридор с большими окнами, за которыми виднелся больничный дворик с голыми ветками еще не проснувшихся деревьев. В приоткрытые окна врывался ветер. Дверь кабинета оказалась в конце коридора, закрытая старомодным металлическим ключом. На белой табличке, прикрученной к деревянной двери, значилось: «Ян Хольц, главный врач».

– У вас тут очень спокойно, – сказал я, разрушая неуютную тишину.

– Иногда даже слишком. Проходите.

Кабинет был небольшим, но куда более современным, чем предполагала деревянная дверь с механическим замком. Большой экран на стене, еще два за спинкой высокого кресла. Окно, на котором сбились в неровные стопки белые бумажные папки. На полках книги, выставленные явно не для красоты, – их потрепанный вид намекал на частое чтение. На столе со стеклянной крышкой видимость порядка – бумаги и журналы сдвинуты в сторону, а в центре кружка с недопитым чаем. Справа от кресла стояла старомодная картотека.

Хольц тяжело опустился в кресло, указал нам на два стула с изумрудной обивкой, придвинутых к столу. Из потертого деревянного ящика с картотекой он извлек вполне новый твердотельный диск. На приклеенной к серому прямоугольнику картонке было написано от руки: «Олег Конев».

– Вот его медкарта. По определенным причинам я не могу разрешить вам пообщаться с ним лично. По крайней мере, не сейчас. Но тут есть все, что вам может пригодиться.

– Чем он болен? – спросил я. – Это аутизм, шизофрения, что-то еще?

Хольц покачал головой, отметая мои предположения:

– Ничего подобного. Сейчас я покажу вам.

Он подключил диск к тонкому терминалу, встроенному в стол. Один из малых экранов ожил. Быстро открывались и закрывались папки, затем экран заполнил остановленный кадр видео. На нем застыл парень в белом халате. Короткие неровно остриженные светлые волосы торчали во все стороны и создавали типичный образ пациента. Острый нос, впалые щеки и гладко выбритое лицо. Глаза были сильно прищурены, но в них не читалось ни тени безумия. Скорее легкое удивление и восторг от внезапно озарившей мысли.

Позади пациента было видно окно, за которым падал снег.

– Это фрагмент нашей беседы. Ноябрь прошлого года. Позвольте, я покажу вам.

Видео ожило. Фоновый шум наполнил кабинет. Пациент на записи сидел, поджав губы, и не выказывал никакого беспокойства. Сквозняк поскрипывал приоткрытой дверкой шкафа за его спиной.

«Олег, вы помните, на чем мы остановились в прошлый раз?»

«Да. Вы показывали мне рисунки и спрашивали, какого они цвета».

«Вы помните эти рисунки?»

«Уже очень смутно. Но я с удовольствием посмотрю еще раз – они мне нравились».

Дверка за его спиной с грохотом ударила о шкаф.

«Что вы видите за стеклом, Олег?»

Он повернул голову к огромному окну.

«Идет снег».

«Вы видели такой снегопад раньше?»

«Много раз».

«Расскажите».

Пациент нахмурил брови, но затем улыбнулся и поднял вверх палец.

«Я видел такие снегопады, что дома заметало под самую крышу и их коньки торчали из снега, как островки. Из труб валил дым. Это было красиво».

«Этот снег был там постоянно?»

«Нет. Он таял, когда приходила весна».

«Расскажите».

Дверка ударила снова. Олег беспокойно обернулся.

«Не обращайте внимания. Это сквозняк. Продолжайте».

«Весной снег становится