Планета-изгой - Олег Юрьевич Рой

в беду андроидов. Но больше всего Слободанке понравились «квартал развлечений» и парк рядом с ним. Здесь были собраны те роботы, которых создали не для работы, а для радости. В воздухе разворачивались прекрасные голографические картины, а на улицах квартала шел бесконечный карнавал роботов‐аниматоров, танцующих, поющих, демонстрирующих фокусы и иллюзии.

Здесь можно было подкрепиться приготовленными роботами фастфудом и сладостями, и Джейсон со Слободанкой воспользовались этим, поскольку Слободанка с утра ничего не ела, а между тем в ее родном квартале время приближалось к полуночи. Симпатичный робостюард приготовил для них индивидуальное меню, пришедшееся Слободанке по вкусу, – вероятно, компоненты робот подбирал, замерив какие-то параметры организма гостей. Джейсон тем временем проглотил увесистый сэндвич (похожий на те, что можно увидеть в исторических фильмах) и выпил кружку крепчайшего кофе. Запах этого кофе Слободанка почувствовала, хотя сидела напротив Джейсона и их разделял столик. Возможно, кофе как раз был натуральным. Наверно, стоил он баснословно дорого, как и все натуральное. Но, по-видимому, Джейсона Макдермита это мало беспокоило.

Они говорили мало, буквально перебрасывались односложными фразами, но Слободанку почему-то это не беспокоило, хотя в обществе было принято общаться с тем, с кем проводишь время. Но молчание Джейсона казалось очень органичным, и Слободанка, поймав волну, не прерывала его ненужным «светским» трепом. Перекусив, они пошли дальше, к станции; по дороге Слободанка купила у маленького белого робота-разносчика большой круглый леденец, оказавшийся очень вкусным. Она облизывала его, когда они оказались в настоящем парке, наполненном множеством зверушек. Любопытные зверьки забирались на туристов, цепляясь за одежду, садились на их плечи. Кто-то из посетителей пугался, но не Слободанка, ее все происходящее, наоборот, веселило:

– Они совсем не боятся людей!

– Неудивительно, – ответил Джейсон, – это все роботы.

Действительно, среди довольно натуральных зверушек встречались и такие, которые были похожи на механические игрушки, и даже совсем примитивные, но милые. Слободанка порой наклонялась, чтобы погладить какую-то плюшевую собачку, пересекавшую дорожку. Это, кажется, раздражало сопровождавшего ее Снуппи – всякий раз он подлетал ближе и зависал над хозяйкой, словно страхуя от неведомой опасности.

У самой станции Слободанка обнаружила еще одну забавную зверушку. По внешнему виду эту собаку практически невозможно было отличить от настоящей – настораживала только пара крохотных полупрозрачных антенн у основания ушек, украшенных бахромой длинной шерсти, да комбинезончик с какими-то непонятными электронными приблудами. Слободанка протянула песику ладонь, и тот ее обнюхал, как это делают обычные собаки, увы, ставшие редкостью в последнее время. Впрочем, в Пьерфоне у многих были собаки, кошки, попугаи, хомяки – это было признаком статусности. К счастью, никто не мешал Слободанке дружить с чужими питомцами, но вот своего ей так и не завели: родители вполне могли позволить себе хоть лошадь, но по каким-то причинам избегали привязываться к домашним питомцам.

– Так-так, – сказала собака (Слободанку это вовсе не удивило, поскольку многие роботы-игрушки умели разговаривать), – кажется, вы та, кого я жду.

– Ты мне тоже нравишься, – улыбнулась Слободанка, протягивая руку, чтобы почесать собачке лобастую головку с умилительно-коротким носиком, но та отклонилась в сторону, не позволяя Слободанке коснуться себя.

– А вас разве не учили, что нельзя гладить чужих собак? – спросил песик. Джейсон фыркнул – похоже, происходящее его насмешило. – И прошу вас относиться ко мне с уважением, поскольку я – представитель древнего и славного рода японских хинов, и моя родословная не прерывалась со времен сегуната Асикага, если не раньше.

– Так ты живой! – удивилась Слободанка. – А как ты разговариваешь?

– Очень просто, с помощью слов, которые я произношу, открывая рот и напрягая речевой аппарат, – ответил пес. – Занятие довольно сложное, но телепатически общаться я умею только с Сэнумой-сама.

– Это компаньон Сэнумы, – тихо сказал Джейсон. Впрочем, пес расслышал его слова.

– Я попросил бы вас называть мою госпожу Сэнума-доно, – сказал он. – Это и почтительно, и официально, к тому же она является четвероюродной сестрой правящего императора Ниппон и носит титул Рейва Гендзи, что соответствует принцессе крови. Если для вас незнаком этот термин…

– Знаком, – хором сказали Слободанка и Джейсон, при этом Слободанка удивленно покосилась на Макдермита – от него трудно было ожидать знания старинной истории.

– Мы будем звать вашу хозяйку в соответствии с протоколом, – серьезно пообещал Джейсон. – А как нам величать вас?

– Меня зовут Ёрикоби-сан, – ответил песик с самым серьезным видом. Выглядел он представительно, несмотря на жилеточку и излишнюю полноту. Особенно Слободанке понравился лежащий на спине хвост, похожий на султан старинного кавалерийского шлема. – Ваши имена мне известны. Макдермит-сан, Вуич-сан, моя госпожа просит вас почтить ее своим визитом и готова принять вас немедленно, поскольку ей известно, что ваше дело не терпит отлагательств.

– Разумная собака? – тихо спросила у Джейсона Слободанка, направляясь вслед за Ёрикоби, бодро потрусившим к перекрытому едва заметным силовым полем входу в станцию.

– А чему вы удивляетесь? – так же тихо ответил Джейсон. – Даже обычные собаки имеют интеллект четырехлетнего ребенка. Дальнейшее развитие его тормозится отсутствием речевого аппарата и неспособностью воспринимать себя центром вселенной, как это делают люди…

– Между прочим, говорить о присутствующем в третьем лице нетактично, – проворчал Ёрикоби, не оборачиваясь. – Особенно если он это слышит. А ваш шепот я бы услышал даже за десять ри от вас. Но мне польстило то, как здраво Макдермит-сан оценивает человеческий интеллект. В остальном он тоже прав – мне искусственно развили речевую функцию и некоторые когнитивные способности. Вам наверняка известно, что собаки обладают чувствительностью к электромагнитным полям…

Слободанка не прислушивалась к речи Ёрикоби – она смотрела по сторонам. Они вошли в здание станции, и это здание было буквально заполнено различными вычислительными системами: от огромных, архаичных, опутанных паутиной шлейфов, которые приходилось переключать вручную (несколько андроидов демонстрировали этот процесс; похоже, все оборудование на станции работало, хотя некоторым образцам было уже лет триста), до столь же огромных, но на порядок порядков более мощных квантовых суперкомпьютеров. Среди всего этого сновали андроиды и роботы других систем, сновали не бесцельно, а занимаясь делом. Тысячи мониторов – от крохотных зеленых пластин до ультрасовременных голографических – показывали что-то то и дело меняющееся. Это место никак нельзя было назвать спокойным, оно скорее было захватывающим.

– …и именно для этого мои вибриссы и аналитический аппарат, их обслуживающий, годятся лучше всего… Да вы вообще слушаете? Для кого я здесь распинаюсь-то?! – возмутился Ёрикоби. Слободанка почувствовала, что краснеет, и ей стало странно оттого, что ей стыдно перед маленькой собачкой!

– Конечно слушаем, Ёрикоби-сан, – сказал Джейсон удивительно мягко. – Если я правильно понял, ваше участие было решающим в ликвидации чумы Тёрстона-Уилкокса, охватившей все Западное побережье.

– Не просто решающим! – Ёрикоби, и без того