Беглянка в королевстве теней - Лидия Милеш

– Ой, а ты думаешь, это так просто? Ты, вообще, его видела? Он же наводит страх и ужас на всех.

– Ну не совсем так. Иногда он даже…

– Что? Очень мил? Забавно. Обычно его либо любят, либо ненавидят.

– Так что с уважением?

– Ах, да. Сейчас по нашим разговорам этого не понять. Но тогда графиня еле уговорила Деора назвать ей место, куда меня увезли. Не назови он место, я бы так и отправился с рабами. Нет, ты не подумай, он бы, конечно, потом помог вернуться. Но мать бы устроила дикий скандал, это точно. Вот такое вот наказание, не доведенное до конца.

– Это за что же тебя так?

Он немного задумался.

– Здесь недалеко есть одно баронство. Точнее, было одно баронство. Его нет уже давно, все к этому и шло, а его земли теперь принадлежат нам…

…Лонц рассказывал, вспоминал, иногда путался, но главное все же не упускал. Оказалось, что мальчишкой он часто играл с местными детьми на той земле.

Многие из его прошлых друзей стали ворами и преступниками, другие умерли, первая девушка, которую он безумно полюбил, стала любовницей какого-то знатного господина. Сразу отвергла зеленоволосого парня, как только появилась возможность уйти под теплую крышу и получать драгоценности за свою красоту. Впрочем, история началась задолго до разбитого сердца секретаря. Был тогда среди них один невзрачный мальчишка, тощий, еле таскающий ноги и часто болеющий. Его за что-то любили, возможно, желая защитить, а может, просто чувствуя в нем какую-то странную доброту, возникшую и продолжающую жить, несмотря на все тяготы и лишения.

В дом к себе он никого не пускал, как и не разрешал близко подходить к землям, где они с матерью работали.

Так могло длиться долго, и никто бы понятия не имел, чем он живет. Вот только в один день он пропал.

Лучшим другом он никому не был, но оберегать это нелепое создание от нападок старших и таскать ему из дома корки хлеба настолько вошло в привычку, что когда он пропал, все почувствовали, как вместе с ним не стало и чего-то хорошего в них самих. Оказывается, не может человек быть хорошим сам по себе – его мучают противоречия, метания и худые мысли, и только то добро, что он делает другим, даже маленькое и, порой, незаметное, позволяет вновь поселить в своей душе теплоту.

И на «большом совете» было решено нарушить все запреты и пойти в дом, чтобы узнать, куда делся их друг. И да, он как-то сразу стал лучшим другом, за которого можно было и жизнь отдать, и, что еще хуже, начать спорить со взрослыми и нарушить все запреты.

И они пошли.

Дом оказался заброшенным и покосившимся, на веранде было холодно и до жути пахло плесенью. О том, что внутри кто-то был, говорили громкие шаги, женские всхлипывания и какой-то странный стук.

«Ты мне принадлежишь! И твой щенок тоже! – раздался мужской крик прямо за дверью. – Я сказал ему работать!».

«Господин, прошу, молю, господин! – женщина захлебывалась в рыданиях. – Он не может больше! Сил у него больше нет! Отдайте его обучаться, и через несколько лет он вернется к вам настоящим магом! Сделает все, что захотите! Он маленький еще! Прошу, господин!»

Лонц сидел под дверью и прислушивался к каждой фразе. Значит, все это время их друг был магом, но как получилось, что они ничего не знали?

«Видел я, как он оборвышами носится, сил, говоришь, нет? А ну, иди сюда! Я не дам тебе денег к магам ехать! Не дам! Понял меня? Будешь делать все, что я прикажу, а не сделаешь – подохнешь, если раньше не преставишься».

Отправить на другие земли мальчика, чтобы тот выучился магии, было невероятно дорого. Да и держать его здесь – нельзя. Это знали все. Король давно в ссоре с магами, люди королевства давно их не любят. Что на земли самому добираться, что здесь оставаться – все одно – смерть.

Внутри раздался шум, крик и грохот, словно что-то кинули на пол. Кого-то, подумал тогда Лонц и подал знак своим прятаться. Сам он сидел тише воды, с ужасом думая, кто же может выйти из дома.

Звук шагов все усиливался и, наконец, дверь открылась, а из нее вышел злой мужчина, явно спешивший по делам. Он только раз обернулся, больше в силу привычки, чем желая что-то увидеть, но этого было достаточно, чтобы понять, что из дома вышел барон…

– И ты тогда украл у него кольцо? – спросила я, когда секретарь немного задумался и долил вино в бокалы.

– Нет. Как я мог тогда украсть? Он бы сразу все понял. Я тогда только решил, что если я украду кольцо, то восстановлю справедливость и отправлю друга к магам. Мне нужно было придумать, как сделать это незаметно. И придумал я то, до чего никто бы на моем месте не додумался. Сейчас и вспомнить стыдно – это был самый ужасный вариант из всех, лучше бы я это кольцо у него сразу выкрал.

– Не томи.

– Я решил использовать его младшую дочь, чтобы пробраться в дом, – сказал секретарь, явно недовольный своим поступком. – Но тогда я считал, что раз барон такой, то и вся его семья такая. Заинтересовать ее мне не составило никакого труда. Как и пробраться ночью к ним, через любовно оставленное открытым окно. Хотя как не составило… Лез я в окно по веткам, через ограду ночью пробирался, а там собаки, я их до этого три дня мясом кормил, чтобы они лаять на меня перестали. Они вроде и перестали, но как только я за забор залез, тихо так, без всякого лая на меня и накинулись. Я от них, на ближайшее дерево – как назло, прямо под окна к дочери той, я ведь и не думал ее увидеть, мне только кольцо и надо было.

Лонц отпил, продолжив рассказ.

– Так вот, она вместо собак голос и подала. «Родной мой, любимый!». И тащит меня прямо с ветки к себе в окно. А надо сказать, что девушка большая была, она троих как я затащить могла, да только расстояние от дерева и до нее не рассчитала. Сильно потянула. А мне и удержаться не за что.

– И что дальше? – спросила я, когда Лонц замолчал, и странно раскраснелся.

– Я под окном вишу, по гладкой стене вскарабкаться пытаюсь. Еле уцепился за решетку, а она сверху на меня и все шепчет, что боялась, что я не приду.