Три правила ангела - Катерина Снежинская

– Вкусную, – пробормотала Ленка, карабкаясь на сиденье.

– Заказ принят. А знаете что? – Андрей, опершись ладонями о крышу машины, заглянул в салон, куда уже забралась Старообрядцева. – Есть ещё одно деловое предложение. А ну их к чёрту эти уютные местечки. Поехали ко мне. У меня есть шикарная баранина, замариновать успел, а приготовить нет. От вас потребуется только сидеть на диване, пить вино и превозносить мои кулинарные достоинства. Лена! – Блондин выпрямился, потому что девушка успела вылезти из машины, умудрившись-таки провалиться в сугроб едва не по колено. – Ну что вы, действительно! Боитесь, что я на вас наброшусь и лишу девичьей чести? Да в самом-то деле, у меня не настолько серьёзные проблемы с женщинами, чтобы вас насиловать.

– Ну и не надо! – очень к месту ляпнула Ленка.

Блондин постоял, хлопая глазами, откинул пятернёй чёлку и заржал, окончательно потеряв возможность отужинать в обществе Старообрядцевой.

Подъездная дверь снова хлопнула, выпустив на крылечко диво в пушистой белой шубке и сапожках на километровых каблучищах.

– …! – выдала дива нежным голоском, поскользнувшись на мокром порожке. – Что за …кая погода? Ой, Андрюша, ты ещё не уехал? Как хорошо! Подвези меня, пожалуйста.

– Ты что здесь делаешь? – мигом посуровел блондин.

– Да я… – Степашка, видимо, только заметившая Ленку, поморщилась, зябко закуталась в воротник своей чудной шубейки, обеими руками прижав мех к щекам. – Мне надо в гастробутик, это на Некрасова. Хочу Максику на ночь сделать смузи. Ему витамины нужны, выглядит он неважно, да и спит плохо. Может, на завтрак ещё что-нибудь прихвачу, а то у нас в холодильнике совсем пусто.

– Хозяйственная ты наша, – похвалил певичку Андрей и остался стоять, не спеша её в машину приглашать.

Спит, значит, господин Петров неважно, в холодильники унихничего нет и позавтракать Максику, бедняжке, нечем. Одна надежда на диво дивное вместе с её шубкой и каблуками.

– А что вы хотели из баранины приготовить? – эдак ненавязчиво поинтересовалась Ленка.

– Да просто рёбрышки запечь, – тут же воспрял блондин. – Вы не пожалеете, обещаю. Но если вам больше рыба нравится…

– Баранина вполне подойдёт, – царственно смилостивилась Ленка, царственно же садясь в машину.

Правда, при этом изловчившись приложиться макушкой о притолоку – или как там это в танках называют? – но даже не поморщилась, поэтому Степашка вряд ли заметила. Хотя было всё равно больно.

– Андрей, я… – проканючила певица, скрывшись в шубке почти до бровей.

– Прости, дорогая, занят, – коротко гавкнул красавец. – Как-нибудь созвонимся.

Наверное, три правила, про которые говорила Элиза Петровна, вывели не зря, кто бы их ни придумал, ангелы там или люди. Злиться и желать плохого другому – не хорошо, как не посмотри. Правда, Ленка как раз никому ничего и не желала, но вот подленькая, гаденькая радость всё-таки шевельнулась, потирая склизкие ладошки, когда Старообрядцева смотрела, как уменьшается Степашкина фигурка в зеркальце на боку машины. Даже почти жалко стало певичку, такой несчастной и одинокой она казалась под светом подъездного фонаря, в косой снежно-дождевой мороси.

Но ведь «почти» не считается. По крайней мере, в детстве они так и говорили.

***

Жил Андрей шикарно. Про такие квартиры Ленка слышала, но воочию никогда не видала, конечно: стен тут не было, то есть совсем, даже туалет и душевая кабинка с раковиной от всего остального отделяла почти непрозрачная, но всё же стеклянная перегородка. Зато окон, громадных, от пола до самого потолка, аж три. А так всё поделено на зоны – это называлось «зоны», Старообрядцева у Оксанки в журнале читала – полом и потолком. В одном углу пол из каменных плиток, а на потолке будто балки, значит, там кухня; в другом всё деревянное – кабинет, надо понимать; в третьем внизу мохнатый ковёр, вверху зеркало, ну и совершенно круглая, гигантских размеров кровать, то есть спальня. А посередине гвоздик: тоже круглый, вернее, почти в бублик свёрнутый здоровенный белоснежный диван, рядом подушки прямо по полу раскиданы, маленькие скамеечки, пуфики и несколько стеклянных столиков – гостиная, наверное.

Вот на этот самый белоснежный диван хозяин Ленку и усадил, вручил бокал с вином, немного кисловатым, терпким, но вкусным, а сам отправился за резную ширмочку переодеваться.

– Как вам вино? – крикнул Андрей из-за ширмочки. – Оно из Имеретии, это…

– Часть Грузии, – отозвалась Лена рассеянно, её гораздо больше происхождения вина интересовал стеклянный столик, точнее, его ножка. Никак Старообрядцева не могла понять, на что она похожа, вроде как скульптура какая-то. – Туда Ясон за руном плавал.

– Да? Не знал. У меня бабушка из тех мест и сейчас куча родственников осталась. Баранину, кстати, тоже они презентовали.

Ленка воровато глянула на ширму и всё-таки заглянула под стол. Ну так и есть! Стеклянную столешницу держала на спине каменная деваха, неприлично стоящая на четвереньках, все анатомические подробности были при ней. Красота невероятная, а, может, даже настоящее искусство. Современное.

– Никто не верит, что у меня кавказские корни, – сообщил Андрей, выходя из-за ширмы и на ходу подворачивая рукава тонюсенького свитерка, надетого на голое тело. Ещё на нём были мягкие брюки, а больше ничего, ни носков, ни тапок. При этом блондин умудрялся выглядеть невероятно стильно, как в журнале. Надо признать, своей чудной квартире он подходил идеально. – Кстати, как там Элиза Анатольевна? Всё хотел заехать, навестить, да не выходит.

– А вас и не пустят, – ответила Ленка, рассматривая изогнувшийся, будто его судорогой скрутило, светильник, тоже, наверное, предмет искусства. Но свет от него был приятный, домашний такой, почти интимный. – Карантин у них, грипп, вроде бы, никого не пускают. Но ей уже лучше, перевели в палату и даже позвонить разрешили.

– Это хорошо. – Андрей чем-то грохнул в «зоне кухни». – Честно говоря, люблю я её. Знаете, как мы познакомились? Вернее, что она мне сказала вместо «здравствуй»? «У тебя глаза, как у кота, котом и станешь». Я даже обиделся. Мне лет десять тогда было, мы с родителями только переехали. Нас с Максом посадили за одну парту, вот он к себе домой и пригласил. Элиза тогда ещё настоящей красавицей была и какой-то нерусской, я в неё почти уже влюбиться успел. А тут кот! Нет