Юнкер - Валерий Пылаев

меня. Боюсь, одной мне не под силу разорвать нашу связь — даже если бы я того желала.

— Нашу связь?!

— Да. Вашу и мою, князь. — Гижицкая погладила меня по щеке и потом ткнула кончиком пальца себе в лоб. — Я чувствую вас, даже когда мы далеко друг от друга. И это не всегда… можно назвать приятным.

Только этого мне не хватало. Для полного счастья, как говорится.

— Не сомневаюсь, — буркнул я, на всякий случай, отгораживаясь еще сильнее. — Не знаю, что именно в моих силах, но постараюсь больше все не тревожить, графиня.

— Как пожелаете, князь. — Гижицая улыбнулась — но ее лицо вдруг снова стало серьезным. — Но я не стала бы искать встречи с вами, если бы дело было только в снах… Хоть, признаться, мне от них и не по себе.

— Тогда в чем же, графиня? — поинтересовался я. — Вы говорите загадками.

— Боюсь вас рассердить. Вы не тот человек, с которым мне бы хотелось ссориться… — Гижицкая демонстративно потерла запястье — там, где загорелой кожи коснулись мои пальцы. — В тот день, когда мы впервые встретились, я коснулась вашего разума. И обнаружила ментальный блок?

— Что вы хотите?‥

— Ваша память, князь. — Гижицкая коснулась своего виска. — Немалая ее часть скрыта даже от вас самих. И скрыта… кем-то другим.

— И кем же? — Я зачем-то огляделся по сторонам. — Менталистом?

— Не знаю… возможно. — Гижицкая почему-то начала говорить тише, хотя в кабинете мы были вдвоем. — Кем-то намного, многократно сильнее меня. Такой блок сложно даже обнаружить. Не говоря уже о том, чтобы снять.

Интересно, сколько еще людей это заметили? Багратион… вероятно. Может быть, княгиня Бельская — еще тогда, в больнице.

И дед — почти наверняка.

— Ошибки быть не может, князь. — Гижицкая улыбнулась, но ее взгляд остался смертельно серьезным. — Я не самый сильный менталист в столице, но кое-что вижу не хуже Одаренных высших классов. С вашей памятью крепко поработали.

Ничего нового. Хотя…

— Зачем вы рассказываете мне все это, графиня? — спросил я.

— Просто желаю помочь. — На этот раз Гижицкая обошлась без своей фирменной обольстительной улыбочки. — Блок уже сейчас поврежден, и рано или поздно ваш Дар сломает его окончательно. Но на это уйдет время… может быть — годы.

— И чем же вы поможете мне, графиня?

— Я могу попробовать снять блок, — промурлыкала Гижицкая. — Конечно же, если вы мне доверитесь, князь.

— Неожиданно. — Я почувствовал, как по лицу сама собой расползается недобрая ухмылка. — Даже не хочется спрашивать, чего вы попросите взамен.

— Ничего, князь. — Гижицкая покачала головой. — Не стану обманывать — мне любопытно было бы узнать, что скрывает ваша память. Но я не потребую большего, чем вы сами пожелаете мне рассказать.

Щедро. Прямо как тот самый бесплатный сыр в мышеловке. Уж не знаю, в чем именно подвох, но он точно есть — просто не может не быть.

— Ценю ваше предложение, графиня, — усмехнулся я. — Настолько, что даже жалко от него отказываться.

— Думаете, я стану вас уговаривать?‥ В конце концов, я не единственный менталист, которому под силу подобное. — Гижицкая пожала плечами — Но единственный, кто, сняв блок, не выскребет всю вашу память, князь. До самого донышка.

— Премного благодарен. — Я поднялся с дивана и поправил полы кителя. — Думаю, наш разговор можно считать оконченным, графиня.

— Не смею вас задерживать, князь. — Гижицкая пристроила обе руки на спинку дивана и закинула ногу на ногу. — Хотя я не отказалась бы, пожелай вы остаться еще ненадолго… Просто так, без разговоров о серьезном или обещаний.

О да, какая-то часть меня еще как пожелала бы остаться. Но другая — еще сохранявшая остатки благоразумия — буквально схватила тело за шиворот и вытолкала в коридор. Там меня немного отпустило, но окончательно я пришел в себя, только когда вернулся обратно в общий зал. Официантки и парни за стойкой демонстративно не обратили на меня никакого внимания.

Зато обратила Настасья. Стоило мне прикрыть за собой дверь — она тут же метнулась мне навстречу, едва не задев плечом Богдана. Тот крутанулся на пятках, на мгновение застыл с бутербродом во рту… и, понимающе кивнув, отсалютовал мне пивной бутылкой и растворился в толпе.

— Ты где пропадал, благородие? — зашипела Настасья. — Я думала, меня тут на части растащат! Все смотрят, глазами жрут… хорошо хоть пальцами не показывали!

— Показывать пальцем тут не принято… — Я огляделся по сторонам. — Да уж, вниманием тебя тут явно не обделили.

Меня не было, наверное, где-то полчаса, но вся местная публика — особенно ее мужская половина — до сих пор не сводила с Настасьи взгляда. Вряд ли Богдан дал ее в обиду, но все же…

Впору чувствовать себя виноватым.

— И кто это вообще была такая? — Настасья уперлась кулачками в бока. — Что за… швабра?

— Да так… старая знакомая, — вздохнул я, приобнимая разгневанную деву-конструктора за талию. — Пойдем лучше потанцуем.

Отвлечься и развеяться — пожалуй, лучший выбор на сегодняшний вечер. Потому что уже завтра меня ждет встреча с хищницей, которая поопаснее десяти Гижицких.

Княгиня Воронцова со своей вассальной клятвой.

Глава 14

Ветер дунул лишь на мгновение и тут же пробрал до костей. Поспал я немного — часа три от силы — но чувствовал себя в целом сносно. В училище подниматься затемно уже успело стать привычкой… а вот день для проведения ритуала дед с Воронцовой выбрали не самый удачный.

Впрочем, меня-то уж точно никто не спрашивал.

На небе с ночи собирались тяжелые свинцовые тучи, а задувать начало еще по пути — я заметил, что даже тяжеленную «Чайку» немного мотало по дороге. Но когда мы приехали на место, ветер чуть стих и только изредка налетал холодными порывами.

В общем, терпимо.

Я чуть поеживался даже в костюме, подобранном специально для ритуала — длиннополой одежде, сшитой из плотной тяжелой ткани и украшенной золотом. Андрей Георгиевич по-простому именовал эту странную штуку кафтаном, а дед — каким-то странным словом на «ф», которое я так и не смог запомнить. Похоже, что-то в этом роде носили люди благородного происхождения еще в те времена, когда никаких Романовых на престоле еще не было.

Как не было и самой Империи… а может, и даже царства Российского — только разрозненные княжества. Поначалу я даже посмеивался над собственным нелепым нарядом, похожим то ли на облачение священника, то ли на уродливую золотую шинель свободного кроя — но когда мы приехали в лес, шутки как-то сами собой застряли в горле.

Даже деревья здесь были какие-то особенные, другие. Древние великаны, стволы которых