Сергей ГОРОДНИКОВ - ПРИШЕСТВИЕ

Вадим стоял в темноте прохода и терпеливо ждал. Освещение слабело, полумрак сгущался, и очертания стен размывались, отчего зал с летающей тарелкой казался выше и шире, чем был на самом деле. Лишь под самой тарелкой слабый зелёный свет оставался ровным, питаемым от запасного источника, словно горел для привлечения насекомых. Он прислушался и замер.

Послышался тихий свист выпускаемого сжатого воздуха. Под этот свист часть пола сдвинулась, из зёва открытой шахты плавно и бесшумно поднялась платформа с неподвижной капсулой. Тёмный полупрозрачный верх капсулы откинулся, и из своего кресла живо встал Грин, протянул руку, помог сделать то же самое Тамаре. Грин казался нетерпеливым, как будто происшедшее не изменило планы, но поставило новые задачи, требующие сиюминутного действия.

– Во всём надо находить пользу. Теперь преступные организации не связать со мной. – Он неожиданно рассмеялся нечеловеческим смехом. – Ещё не всё потеряно. – Вышел из капсулы и оглядел зал. – Или произошла авария… Или, – он повернулся к Тамаре, сделал ей замечание. – Или ты недооценила этого Бульдога…

Грина прервало пятно лазерного прицела, которое вспыхнуло на его груди.

– Она недооценила, – громко сказал Вадим, выходя из темноты прохода, удерживая его под прицелом «ружья».

– Я исправлю ошибку! – за спиной Грина воскликнула Тамара.

Она с непостижимой быстротой схватила в капсуле такое же «ружьё», и Вадим едва успел отпрыгнуть от взрыва огненного шара. В прыжке его подхватила обжигающая волна и швырнула к стене и на стену.

«Чёрт! Это я недооценил её», – про себя чертыхнулся он, когда удалось подняться на колено, потрясти головой, отогнать подступающую тошноту и качание пола перед глазами. Он приподнял голову к непонятно откуда взявшейся полосе неземного света. Две жутковатые движущиеся тени отразились в полосе, и он увидел, что испускал её вход в летающую тарелку. Ещё на коленях вскинул «ружьё», задержал дыхание, чтобы прицелиться точно в узкий, быстро закрывающийся проём входа. Нажимая курок, понял: опоздал! – вся энергия огненного шара выплеснулась на размывающиеся контуры уже закрытого проёма, беспомощно расползлась по корпусу тарелки.

Огромные створки в стене справа от него начали раздвигаться в стороны, и между ними в зал ворвался пронизанный солнечным сиянием день, зеленоватый из-за конусовидных очков. Вадим сорвал очки, вынужденный только наблюдать, как туда, наружу, бесшумно и неторопливо выплыла летающая тарелка. Створки тут же стали сходиться, и сомкнулись прежде, чем он подбежал к единственному выходу из мышеловки, в которой очутился по собственной воле.

Разрушенная им база действительно стала ловушкой. Обнаруженные выходы и проходы оказались заблокированы, нигде не загорались экраны. Он вставлял в нащупываемые возле экранов прорези платиновую пластинку, но в ответ ничего не происходило. Всё было обесточено, мертво, обездвижено. Единственным, слабым источником света остался напольный светильник в том месте, где стояла летающая тарелка. В конце концов ничего не осталось, как попытаться воспользоваться капсулой или шахтой под ней. Но едва он подошёл к краю платформы, его охватило беспокойство из-за серного запаха и необъяснимого приглушённого ворчания. Вдруг платформа с капсулой дрогнула, за секунды раскалилась до белой красноты, расплавилась и её вместе с капсулой поглотила лава. Огненный поток лавы жадно полез из шахты, чтобы расползаться по полу во все стороны. Зал осветился красным, жарким и душным излучением, но никакого гула, сопровождающего естественные извержения, не было, и в голову закрадывалась мысль, что таким способом уничтожается сама база и он вместе с нею.

Вблизи лавы становилось трудно дышать, лицо покрывалось потом, и Вадим отступил как можно дальше, к створкам стены, за которыми скрылась летающая тарелка. Во вновь опущенных на глаза конусовидных очках он мог в подробностях рассматривать неотвратимое приближение страшной смерти. Почти неосознанно, ощупью вставил в «ружьё» толстый патрон. Повернулся к слабо различимому стыку створок и выстрелил. Не позволяя отчаянию помутить рассудок, он стрелял и стрелял пучками энергии в одно и то же место и, когда вынул из поясной сумки последний патрон, перед ним образовалось метровой толщины углубление, дымящее, неровное, с оплавленными, ещё красными выступами. Горячим потом на спине ощущалось близкое дыхание ползущей к нему лавы, но он не оглядывался. Подержал патрон в ладони, – свою последнюю надежду, – и решительно вставил в затвор. Он целился, как никогда, тщательно, выискивал самую отстранённую точку углубления. Пятки обдало жаром, – каблуки лизнул язык наступающей лавы, и он невольно ступил к стене, выпалил шаром энергии почти в упор, тут же отпрянул за угол углубления. Рукав чёрного комбинезона обдало выплеснутым обратно пламенем, но ткань выдержала, спасла от ожога.

Лава загнала его в раскалённое углубление, и он принялся долбить горячим стволом «ружья» единственную обнаруженную трещину. Она поддалась, и от удара, в который были вложены все силы, наружу вывалился камень. В отверстие размером с кулак в лицо полился дневной свет и освежающий воздух… А выбитый камень стукнул в падении по горной стене; стук разнёсся эхом и будто пробудил в Вадиме ярость надежды. После недолгой работы воздух и свет вливались через лаз, достаточный для попытки выбраться наружу. Бросив «ружьё», извиваясь вроде червя, с помощью рук он вылезал на почти отвесную скалу. Смотреть вниз было жутко, и он не смотрел, сосредоточился на поисках опоры. Хватаясь пальцами за подворачивающиеся выступы, выбрался всем телом и с дымящими подошвами повис на руках, в висячем положении осторожно, носками ботинок отыскал выступ для ног.

Следом из лаза выплеснула лава, ручейком побежала по скальной щели. Словно разочарованная, что отданному ей в жертву человеку удалось улизнуть, она быстро застыла, пробкой закупорила пробитую им дыру.

Паша лежал на каменистом берегу, бездумно, лениво наблюдал за прозрачным облаком. В ногах тихо шелестело присмиревшее озеро. И ему не хотелось думать о том, что стало с товарищами.

В десяти шагах правее касался брюхом водной глади, как раненный зверь, застыл вертолёт. В кресле пилота, расслабленный до состояния отрешённости развалился Игорь. Взор его блуждал по чистому горному озеру, не находил и следа недавних событий. Было это или не было? Он попытался удивиться, что не помнит, дёргало щёку тиком или нет. Левая рука по привычке дрогнула, чуть приподнялась, чтобы дотянуться до щеки, и опять безвольно опустилась к колену. Вяло шевеля губами, он кое-как произнёс: