Страж теней - Вадим Носоленко

самых обычных с виду людей. Учительница начальных классов из Манчестера. Пожарный из Глазго. Студентка медицины из Белфаста. Пенсионер, разводящий голубей.

В каждом — искра древней силы. В каждом — готовность сделать выбор, который изменит всё.

Война за души человечества входила в финальную стадию.

И впервые за долгое время Артур Блэквуд чувствовал, что они могут победить.

ГЛАВА 16: РАВНОДЕНСТВИЕ

Блэквуд-Холл, Йоркшир

20 марта 2025 года, день весеннего равноденствия

19:30

Тишина перед битвой была похожа на чтение последней главы любимой книги — наполненная одновременно предвкушением и печалью неизбежного завершения.

Артур Блэквуд стоял у окна библиотеки, наблюдая, как тридцать человек неспешно готовятся к ритуалу в саду поместья. Каждый носитель осколка был как отдельная строфа в поэме, которую мир писал две тысячи лет. Странно, думал он, как обычные люди становятся мифологией. Как случайность превращается в судьбу.

За последние сутки дом преобразился. Из заброшенного памятника прошлого он стал местом силы, где время текло иначе — медленнее, глубже, словно каждую секунду обдумывали с осторожностью библиотекаря, работающего с бесценными манускриптами.

Элеонора суетилась на кухне, готовя ужин для тридцати — автоматизм хозяйки дома, который помогал не думать о том, что некоторые из этих людей могут не дожить до утра. Константин чертил защитные круги с дотошностью перфекциониста, каждая руна была как точно поставленная запятая в приговоре судьбы.

Уильям калибровал квантовые поля вокруг поместья — научная точность, служащая древней магии. В его движениях читалась та особая концентрация физика, который понял, что формулы Эйнштейна работают и в мире драконов.

— Они красивы, — сказал Дэмиен, подходя к окну. В его голосе звучали отголоски той древней мудрости, что просочилась через медальон. — Все эти обычные люди, которые завтра проснутся богами. Или не проснутся вовсе.

Артур кивнул, не отводя взгляда от сада. Профессор истории из Кембриджа объяснял что-то библиотекарю из Дублина, жестикулируя с энтузиазмом учёного, открывшего новую истину. Пожарный из Глазго делился сигаретой с уличным музыкантом из Эдинбурга — два человека, которые никогда бы не встретились в обычной жизни, связанные теперь нитью общей судьбы.

— Кого-то жалко особенно? — спросил Дэмиен.

— Девочку, — Артур указал на юную студентку медицины, не старше двадцати. — Она даже не понимает, что происходит. Просто почувствовала зов и приехала. Доверилась голосу в душе.

— Доверие — самое чистое проявление человечности, — заметил Дэмиен. — Возможно, именно поэтому Иуда выбрал именно таких.

Флешбек — 30 год н. э.

Иуда сидел у костра, наблюдая за учениками Учителя. Двенадцать человек — рыбаки, сборщики налогов, ремесленники. Самые обычные люди, в которых мир увидел будущих святых.

— Почему Он выбрал нас? — спросил Пётр, кутаясь в плащ.

— Потому что мы не идеальны, — ответил Иуда, и в его голосе не было ещё той печали, что придёт позже. — Совершенство не нуждается в искуплении. А мир нуждается в тех, кто понимает слабость.

Он не знал тогда, что через три года станет символом предательства. Что его имя будут произносить с отвращением тысячи лет. Что истинную жертву поймут только те, кто придёт в самом конце.

Но уже тогда он чувствовал — его путь будет особенным. Более тёмным. И более необходимым.

— Приехали, — голос Константина прорезал тишину. Он стоял у восточного окна, наблюдая за дорогой. — Чёрные джипы. Военная экипировка. Культ не стал особо маскироваться.

Артур посмотрел туда, куда указывал маг. Колонна машин поднималась по серпантину к поместью — десяток внедорожников с затонированными стёклами. Движение было слишком организованным для случайных путешественников и слишком агрессивным для дружественного визита.

— Сколько? — спросил Уильям, отрываясь от настройки приборов.

— Человек пятьдесят. Может, больше. Хорошо вооружены — вижу отблески стали и что-то светящееся. Магическое оружие.

— У нас тридцать человек, большинство из которых никогда не держали в руках ничего опаснее кухонного ножа, — Дэмиен подошёл к стойке с оружием Стражей. — Неплохие шансы.

— Не в числе дело, — возразил Артур. — Мы защищаем свой выбор. Они навязывают свой. Это даёт преимущество.

Он взял со стойки меч прапрадеда — метеоритное железо пело от прикосновения, узнавая кровь Блэквудов. Клинок был не просто оружием — он был продолжением воли, материализованным намерением.

— Все готовы? — О’Брайен вошёл в библиотеку, облачённый в чёрную сутану, под которой угадывались очертания кольчуги. — Я провёл службу. Освятил территорию. Хлоя взяла интервью у каждого носителя — для истории.

— На случай, если мы не выживем? — уточнил Константин.

— На случай, если выживем, — поправила журналистка, появляясь в дверях. — Это должно быть задокументировано. Момент, когда человечество сделало выбор между эволюцией и самоуничтожением.

За окном раздался рёв моторов. Первая машина остановилась у ворот поместья. Из неё вышла женщина в тёмном плаще — не Лилиан Морган, она была мертва. Кто-то другой. Старше, с лицом, на котором читались десятилетия изучения запретных знаний.

— Магистр Елена Торн, — узнал О’Брайен. — Верховная жрица культа. Теоретически должна была умереть в 1987 году. Видимо, смерть оказалась преувеличением.

Торн подняла руку, и её голос прозвучал по всему поместью — усиленный магией, он проникал сквозь стены, сквозь защитные заклинания.

— Блэквуды! Дети заблудшего рода! Вы играете с силами, которых не понимаете. Отдайте нам осколки добровольно, и мы позволим вам уйти с миром.

Артур открыл окно, высунулся наружу.

— Торн! Как дела в мире мёртвых? Климат подходящий?

Её смех был похож на звук ломающихся костей.

— Острый язык, молодой Страж. Но юмор