Погоня за судьбой. Часть II - Dee Wild

— И с тех пор вы живёте в Москве? — вторглась я в монолог, не узнав свой голос.

— Да, сколько себя помню, — произнесла Евгения Павловна. — Что до государств, которые развязали эту чудовищную войну — они исчезли, а на их место пришли военные и ресурсодобывающие корпорации, выросшие на семенах энтузиазма тех, кто два десятилетия восстанавливал цивилизацию, рассылая во все стороны гуманитарные конвои, отправляя специалистов-автоматизаторов, вооружённых роботами, сшивая разорванные связи. Немного окрепнув, освоившись на искалеченной Земле, пронизав своим влиянием подконтрольные территории, полувоенные корпорации постепенно наставили разделительных барьеров, как в старые добрые времена — по религиозным, идеологическим признакам, по цвету кожи и достатку…

В общем, всё вернулось на круги своя. И эти корпорации принялись за старое — они всё также воевали за ресурсы, за рынки и технологии. Единственное, что они зареклись делать — это использовать ядерное оружие для достижения своих целей. Потом очень долго приходится расхлёбывать последствия, в этом люди наконец убедились на практике, почувствовав вкус радиоактивного пепла на языках… Где-то корпорации действовали напрямую, вводя наёмные войска и засылая роботов-ликвидаторов. Где-то они мимикрировали под государство, сливаясь с ним, превращаясь из экономической организации в политическую. Государства и корпорации стали единым целым, Инь и Ян нового мира.

Единственное, что заставило их хоть как-то поумерить хищные аппетиты на Земле — это появление дарованного Вратами потенциала для экспансии вовне. Новые рынки дали им возможность насыщаться, жрать рядом, порыкивая друг на друга, но не вступая в схватку… До поры до времени.

То, чего так боялись футурологи прошлого, не случилось. Человечество не исчезло. Изрядно проредившись, оно выжило и изменилось. Свободные от цивилизации земли на тропике Рака и южнее превратились в гуляйполе, где правят бал банды дикарей и людоедов, и горе тому, кто попадёт к ним в руки. Технологический прорыв там, где остался закон, был совершён, а ценой вопроса стала половина населения планеты и превращение целых регионов в сухие пустыни, которым, впрочем, тоже нашлось применение — туда стали вывозить отходы, сваливая их в рукотворные горы на многокилометровых полигонах. Зимы стали тёплыми и сухими. Такая прохладная и снежная зима, как сейчас за окном — стала большой редкостью. И снег сойдёт скоро, в феврале, а лето будет длинным и засушливым, и тянуться оно будет добрых месяцев восемь, а то и дольше…

Евгения Павловна сделала финальный глоток, допив чай, и поставила чашку на стойку.

— Москва изменилась вместе с этим миром, — тихим слабым голосом произнесла она. — Кому есть дело до простых людей, когда появляется такой удобный повод сбросить с себя все свои обязательства? Война… Миром окончательно и безоговорочно завладел капитал. Если у тебя есть деньги, много денег — ты можешь позволить себе всё. Купить что угодно и кого угодно, жить, где захочется… Единственное правило — летай повыше, чтобы твой роскошный глайдер случайно не сбили из электромагнитной пушки и не обобрали до нитки те, кому тоже хочется пожить хорошо…

Я задумчиво теребила локон волос, воображение рисовало апокалиптические картины большой войны, оставшейся в прошлом. Я радовалась тому, что не застала эти страшные времена.

— Знаете, я всё детство провела далеко отсюда, на другой планете, — пробормотала я. — То, что вы рассказали — это ужасно, но люди могут быть другими. Я вижу это регулярно, даже здесь, на Земле!

— Конечно могут. Все могут, но не все хотят. Вот мои дети, сын и дочка, не захотели. Они оказались слабы и тоже превратились в зверей… Я не знаю, где они сейчас, и ничего не слышала о них уже много лет — с тех пор как они ушли на юг. Впрочем, я доподлинно знаю, что они примкнули к каким-то бандитам и живут теперь по праву сильного. Но вот вопрос… Чем они хуже тех же корпоративных чиновников? И хуже ли? Бандиты, по крайней мере, честны и откровенны в своих намерениях. А корпорации будут улыбаться нам, людям, в лицо, пока обшаривают наши карманы. И стоит только отвернуться — тут же воткнут в спину нож…

Мельком взглянув на часы, я спохватилась. Без четверти семь! Я совсем забыла о времени! Вскочив, я стала натягивать куртку. Евгения Павловна растерянно глядела на меня.

— Куда ты так заторопилась?

— У меня встреча через десять минут. Простите, мне нужно бежать. Ещё раз — оставайтесь и чувствуйте себя как дома!

* * *

Одевшись, я выскочила за дверь, ссыпалась по лестнице и ворвалась в бар, уже привычно гудевший и гоготавший в клубах табачного дыма. Проследовав сквозь гулкий зал, я проскочила в подвал мимо вышибалы, который услужливо посторонился и пробасил:

— Минус первый этаж, направо…

Я добралась до знакомой уже развилки, свернув в противоположную от Митяя сторону, прошагала по коридору и очутилась в маленьком предбаннике возле двери, обитой чёрной кожей. За столом в углу сидели двое и играли в карты. Один из них поднял голову и протянул:

— Лиза — это ты? Заходи, Седой тебя уже ждёт.

Толкнув дверь, я оказалась в небольшом прямоугольном помещении. Стены представляли собой сплошной экран, на котором зеленели горные луга, рассечённые глубоким ущельем. Деревья покачивались на ветру, и я почти чувствовала его дуновение — на секунду даже забыла, где нахожусь. У дальней стены, в полукруглой нише, стоял стол, из-за которого при моём появлении поднялся Седой. Одет он был, как и вчера, в клетчатую рубашку — теперь в синюю вместо красной, — и те же старые джинсы.

— Ты всегда входишь без стука? — спросил он.

— Только когда меня ждут, и я опаздываю. Между вежливостью и пунктуальностью я предпочитаю второе.

Неспеша, едва заметно припадая на одну ногу, Седой подошёл вплотную и теперь внимательно, изучающе смотрел на меня сверху вниз.

— Дерзкая, смелая, стремительная… Мне нравится твой боевой настрой. И я точно знаю, что за этой дерзостью кроются весомые аргументы, потенциал, — сказал он, неторопливо обошёл меня по кругу и захромал обратно к своему шикарному столу. — Один из бойцов, узнав о свежей крови, изъявил желание сразиться с тобой. Через час тебе предстоит драться в кросс-категории. Иногда, чаще всего по праздникам, я устраиваю такие бои — мех против бионика. Они пользуются особой популярностью, потому что проходят без каких-либо правил вообще. Увечье и даже смерть там — довольно рутинное явление. Люди любят смотреть на чужую смерть и хорошо за это платят…

Я стояла и наблюдала, как он опустился в кресло, достал откуда-то огромную сигару и прикурил её от старинной бензиновой зажигалки.

— Скрывать не стану — вчера ты самостоятельно шагнула в клетку