Дэн Симмонс - Флэшбэк

Ник подошел к одной из стен.

— Покажите еще раз.

Лазерный луч замигал снова.

— Объективы очень маленькие или невидимые, — сказал Ник. — Но вы, конечно, убрали все камеры после убийства.

— Конечно. Но вы смотрите на стену через очки и поэтому видите ее такой же, что и в день убийства. Видеокамеры… они были размещены очень… тактично.

Ник рассмеялся, услышав это, — то ли при мысли о том, что в поганой флэшпещере, совмещенной с борделем, можно тактично разместить двести тридцать видеокамер, то ли оттого, что сегодня утром он чувствовал себя глупее некуда. Впрочем, какая разница?

Он повернулся к реальному Сато и его цифровому двойнику:

— Ладно, идем наверх.

Сато выключил вечеринку позади себя; звуки и движения исчезли. Они стали подниматься по широкой, крутой лестнице.

В отличие от помещений на двух нижних этажах, четыре комнаты на третьем этаже не были прибраны и оставались в том же виде, что и в день убийства, почти шесть лет назад. Ник и Сато сняли тактические очки, прежде чем войти в дверь на верхней площадке. Ник шел впереди.

Они оказались в некоем подобии прихожей. Открытая дверь из нее вела на маленькую кухню в западном крыле, слева от них. Следователи денверской полиции в свое время обнаружили, что на кухне вполне можно готовить, только она практически не используется: в холодильнике нашлось лишь несколько бутылок пива и шампанского. В южной стене, справа от них, располагалась такая же хайтековская дверь: через нее проходили на лестницу, ведущую на крышу.

Ник с первого взгляда увидел, что на кухне ничего не трогали. В прихожей, разумеется, валялась бумага вместе с пластиковыми упаковками от одноразовых шприцев, оставленными бригадой «скорой помощи». По какой причине они пытались оживить явного мертвеца — кроме той, что мертвец и его папочка обладали миллиардным состоянием, — Ник понятия не имел. Однако они пытались, и часть оставленного ими мусора оказалась в гостиной и в этой прихожей. Дорогие плитки в прихожей и косяк широкой двери, выходившей на просторную лестницу (лифта не имелось, поэтому вся мебель, кухонное оборудование и другие крупногабаритные вещи затаскивались на третий этаж по этим ступеням), были запачканы и поколоты санитарами. Вслед за этим сюда затащили каталку и всякое коронерское оборудование — от них везде остались следы и трещины. Какой-то жлоб загасил сигарету о плитку пола и оставил окурок лежать.

Прихожая сужалась, переходя в коридор, украшенный дорогими картинами. Широкие стеклянные двери из коридора вели в библиотеку. Оттуда попадали в гостиную, а из нее — в спальню.

— Не хочет ли Боттом-сан увидеть другие комнаты, прежде чем мы окажемся в спальне? — спросил Сато.

— Разве были убийства еще где-нибудь, кроме спальни?

— Нет.

— Тогда начнем со спальни, — сказал Ник.

Сато снял туфли и оставил их в прихожей, на плитках пола. Ник пошел в туфлях. Он был полицейским… когда-то, по крайней мере, был… а не гостем на долбаной чайной церемонии. И потом, никакой варвар, гайдзин уже не мог оскорбить Кэйго Накамуру, вторгнувшись в его личное пространство в туфлях. (Но Ник рассчитывал, что это черт знает как оскорбит Хидэки Сато.)

Ник увидел, что гостиная осталась такой же большой и замусоренной, как и шесть лет назад. Широкие двойные двери в спальню были открыты. Мусорный след, оставленный медиками, казалось, вел в спальню, а не из спальни. По-прежнему держа тактические очки в руке, Ник вошел в комнату.

В просторном помещении все еще пахло засохшей кровью и мозговым веществом.

«Через столько лет? — подумал Ник. — Маловероятно».

Но в комнате стояли эти запахи.

Вместо ковра на полу лежали прямоугольные татами. Ник в бытность полицейским узнал, что японцы до сих пор меряют комнаты единицами три на шесть футов — размер напольных ковриков. Да, так: спальня или чайная комната обычно равна четырем с половиной коврикам. Коврики укладывались по особым правилам. Ник вспомнил одно из них: нельзя, чтобы сходились углы одновременно трех или четырех ковриков. Эта спальня была огромной, ковриков на тридцать. Вот только здесь татами не пахли сухой травой, как в кабинете мистера Накамуры.

В первую очередь внимание Ника привлекло кровавое пятно на большой кровати. На смятых простынях были засохшие брызги крови, но на подушке, изголовье и части стены виднелось пятно размером с человеческую голову. Здесь умерла проститутка. Еще более крупное пятно виднелось на полу; вокруг него валялись упаковки от шприцев, клочки бумаги и всякие пластиковые медицинские штуки. Эта высохшая кровавая лужа целиком покрывала один из татами и распространилась на два соседних.

Ник заглянул в просторный туалет при спальне, проверил четыре окна, а потом встал рядом с татами, на котором красовалось кровавое пятно.

— Не могли бы вы подвинуться, Боттом-сан? Пожалуйста.

Сато надел свои очки. Ник нацепил свои и посмотрел вниз: он по щиколотку стоял в обнаженных чреслах Кэйго Накамуры. Ник отошел в сторону, но не смог сдержать ухмылки. Он сделал это специально.

Кэйго лежал обнаженным. На молодой женщине, что умерла на кровати, были джинсы и черный бюстгальтер. Горло Кэйго было перерезано до самых позвонков. Женщину — звали ее Кели Брак, вспомнил Ник, — убили одним выстрелом в лоб. Стараясь больше не наступать на Кэйго или перешагивать через него, Ник наклонился, чтобы разглядеть рану Кели. Круглая пуля двадцать второго калибра оставила на бледном лбу маленькую, аккуратную дырочку с синим ободком, но внутри произвела обычные разрушения. Оружие этого калибра до сих пор пользовалось популярностью среди профессиональных убийц. Некоторые из следователей, работавшие с Ником в полиции, полагали, что его употребление выдает профессионала.

Ник отошел на два шага назад и опустил взгляд. Если ее застрелил хладнокровный профессионал, то для чего это кровавое, поражающее своим неистовством убийство Кэйго, так похожее на любительщину? Что это — послание? А если да, то кому? Явно мистеру Накамуре. А может быть, это жестокое убийство, почти обезглавливание, было хитростью, попыткой увести расследование в сторону, — чтобы не заметили, насколько хладнокровно и профессионально действовал убийца.

На прикроватном столике лежал открытый экземпляр романа двадцатого века под названием «Сёгун», в мягкой обложке. От пальцев Кели Брак книгу отделяли всего несколько дюймов.

— Эти изображения лучше, чем посмертные фотографии, которые я видел, — сказал Ник. — Кто их делал?

— Я. До прибытия властей.

— Все лучше и лучше, — рассмеялся Ник. — Вы не только покинули место преступления, но еще и скрыли улики. Запись на видеокамеру, эти снимки, сам факт вашего пребывания в должности главы службы безопасности Кэйго… Вам точно дадут срок, Хидэки-сан, когда американский суд закончит слушание вашего дела.