Тень - Роман Феликсович Путилов

Иру до болотного цвета «УАЗика», приложился к ручке, помог усесться в кабину и помахал на прощание, после чего поехал в сторону общежития, где был прописан.

Опасаясь засады, я припарковался со стороны улицы и, как в детстве, стал орать благим матом:

— Саша! Саша Яблоков, выходи гулять!

Мой жилец минут через пять понял, что выкликаемый Саша он и есть и выглянув в окно, замахал мне руками, а минут через пять появился из-за угла здания собственной персоной.

— Здорово, братан. — я хлопнул Яблокова по плечу: — Поехали, скорее, пока нас не срисовали…

— А они в подъезде сидят, прямо напротив лифта… Двое, молодых, на меня посмотрели, но за мной не пошли…

— Что там на обыске случилось? — я медленно поехал по дороге, собираясь покрутиться по кварталу.

Оказалось, что все произошло, как я и предполагал — Александр вечером возвращался домой, начал открывать дверь ключом, а она оказалась не заперта, после чего у него «упала планка» и он бросился молотить воров, как он и предполагал.

Ночь он провел в милиции, утром был препровожден в районный суд, где разразился маленький скандал — административно задержанный предъявил справку с медицинским диагнозом, после чего судья потребовала от сопровождавших Сашу милиционеров убрать с ее глаз инвалида и больше никогда не привозить.

Александр же, в силу болезни, ставший, скажем так, чрезмерно педантичным, вместо того, чтобы бежать из суда, счастливый, что отделался легким испугом, направился в травмпункт, а затем в прокуратуру, где накатал заявление, что подвергся неспровоцированному нападению со стороны неизвестных лиц, которые незаконно проникли в жилое помещение, в котором Александр, напротив, проживал вполне легально. Попытка прокуратуры отправить настырного гражданина подальше успехом не увенчалась и сейчас жалоба Саши медленно дрейфовала в сторону Областной прокуратуры, вбирая в скандал с избитым инвалидом (про третью группу, рабочую, Яблоков скромно умолчал), набирая новые обороты.

— Что с работой?

Мой собеседник мрачно уставился в окно, безнадежно махнув рукой.

— Друг мой…- немного пафосно начал я: — Мне кажется, я готов сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Как ты относишься в членству в коллегии адвокатов…

Я назвал наименование одной из автономных и очень далеких республик, что, в связи с отсутствием кандидатов на вакантные должности адвокатов в северных поселках, предлагали за небольшие деньги всем желающим стать адвокатами без выезда в национальную республику.

— У меня таких денег нет…

— Я тебе одолжу, но при условии — пока не рассчитаешься, будешь моим личным адвокатом, как в американском кино — меня задержали среди ночи, ты приехал, всем устроил кузькину мать в своем фирменном стиле, ну и в идеале, вытащил меня из каталажки. Естественно, все это безвозмездно, то есть даром. Согласен?

Когда мы пожали друг другу руки, в глазах Яблокова, впервые за последние пару месяцев, исчезла глухая тоска.

Территория Завода.

Здание заводоуправления.

— Громов, твою…- уважаемый директор Григорий Андреевич был настолько рад меня видеть, что скрипел зубами: — Ты где пропадаешь? Стройка стоит, прораб загулял, со стройки звонят, требуют приехать, акты подписать, а ты где-то опять шляешься!

— В больнице был…- я показал основание шеи, где до сих пор желтели пятна после удушающего захвата, не в меру, ретивого СОБРовца: — И так по всему телу. Как я понял — недовольные нашими исками о выселении. Думал, что концы отброшу, кое как откачали.

Директор посерьезнел — ему, пережившему покушение и до сих пор передвигающемуся с заметной хромотой, тема была близка и понятна.

— Ну, даже не знаю, что тебе посоветовать… — пробормотал мой работодатель, тут же сменив неприятную тему: — Что со стройкой, с одной, второй и даже третьей?

— А про какой дом вы сказали?

— Ну ты нас с главбухом втянул в стройку, помнишь. Так они позвонили, сказали, что надо бумаги подписывать…

— Все, я все понял, с завтрашнего дня вплотную займусь всеми стройками. Мне только кто-то из ОКС нужен, кто профессиональным взглядом на квартиры посмотрит, а то вдруг, стены кривые, не по ГОСТу, или гидроизоляцию в ванной комнате неправильно уложили… — я чуть не приплясывал от нетерпения — наконец-то у меня будет свой, именно мой дом.

Глава 13

Глава тринадцатая.

Жажда наживы.

Июнь 1994 года.

— Господи, Паша… — Ира быстро отвернулась, но я заметил блеснувшую в ее глазах влагу: — Ты понимаешь, что еще раз ты попадешь в такую передрягу и последствия могут быть самыми…

Ну вот, снова приехал доктор Пилюлькин. В обед, после того, как доктор Кросовская, вернувшаяся в арендованный дом после суточной смены изволила откушать, после чего немного поспать, потом опять откушать, после чего я надеялся на долгий-долгий сеанс грешной плотской любви, но не случилось. Моя девушка, вследствие увлечения спортом крепкая и сильная, ответила на мои домогательства со всей накопленной страстью, обняла и тут у меня что-то защемило в спине и я, не сдержавшись, зашипел, аки змей.

И вот уже минут двадцать как, вместо безудержного блуда во всех мыслимых позах, я лежу на животе, а абсолютно голая доктор Кросовская, оседлав меня, старательно что-то мнет и давит в моем организме, да так, что я моментами готов выпрыгнуть из кровати и бежать, куда глаза глядят.

— Ира, да я тебе говорю…- я поймал ее руку и благодарно поцеловал, так как боль в спине действительно стала проходить: — Такого больше не будет. Просто ребята уговорили поучаствовать в беспроигрышных соревнованиях, ну и неудачно прием провели.

Ну а в чем я соврал? Для офицеров СОБра соревнование было действительно беспроигрышным, да и приемы у них иногда срывались.

— Вот Громов, признайся — ты опять врешь! — накрывшись простыней, девушка обличающе ткнула в меня пальцем: — Ты сказал, что ты в тюрьме сидел, а теперь мне лапшу на уши вешаешь про какие-то соревнования у тебя были…

— Солнышко…- я потянул простыню на себя: — Сейчас такое интересное время, что можно поехать на соревнования и оказаться в тюрьме, и наоборот. Мы это время еще будем вспоминать с ностальгией, во всяком случае те, кто жив останется. Просто, через несколько лет таких возможностей не будет, что ты сейчас сумеешь прибрать себе, с тем и будешь дальше жить. Вот ты чем хотела бы заниматься? Я имею в виду не сейчас, пока ты молодая и полная сил, а, скажем, лет через двадцать?

—