Панорама - Лилия Ассен

XVIII

4 июля 2050 года

Июль возвестил начало школьных каникул. В Бентаме, преимущественно семейном районе, повсюду копошились дети. Некоторые забавлялись тем, что стучали в стеклянные стены домов, другие играли на улице в футбол.

Нет, лучше начну снова.

В Бентаме, преимущественно семейном районе, дети должны были носиться повсюду, потому что наступили летние каникулы, но большинство из них сидели по домам. Дети исчезли с улиц, они больше не играли в мяч и проводили целый день, напялив на голову шлем виртуальной реальности. Они уезжали на каникулы в призрачные земли, строили замки из песка на виртуальных пляжах у искусственных океанов. Когда они снимали шлем, мамы и папы тоже казались им ненастоящими. Родители сделали все для того, чтобы стать такими, какими мечтали быть, физически и профессионально, постепенно превращаясь в собственные аватары. “Станьте лучшей версией себя”, – призывала реклама клиники “Элит” в Шаро, специализирующейся на пластической хирургии.

Моя дочь сама подолгу занималась гимнастикой, надеясь стать похожей на всех. Она теперь нечасто виделась с лучшей подругой, считая ее “ненадежной и корыстной. Кати быстро нашла, кем меня заменить. Ты знаешь, мама, с тех пор как она стала таскаться в Пакстон, я ее не узнаю. У нее новые знакомые, новые сферы интересов, каждый раз, как мы собираемся встретиться, она на меня забивает”.

Я пыталась ее утешить:

– Это ненадолго, Кати быстро поймет, что она потеряла.

По правде говоря, когда мы доверили Кати миссию тайного агента, она отнеслась к ней очень серьезно (и даже слишком). Я обнаружила, что она ловкий манипулятор, так что даже стала подумывать, не должна ли моя дочь порвать с ней, когда эта история закончится. Кати была одаренной лгуньей. Она ухитрилась в мгновение ока завоевать симпатию Саломе. То, что Кати рассказала мне об их “дружбе”, скорее наводило на мысль о преступном сообществе. Например, Саломе без колебаний отправлялась царапать фасады домов у тех, кого называла крысами, и просила Кати ей помогать. Кати соглашалась – “только чтобы завоевать ее доверие”, оправдывалась она. Прежде эту работу Саломе поручала Артуру, сыну Филомены. Мальчик полностью подчинялся властной соседке. “Он сделает все, что я захочу, он меня слушается”, – несколько раз говорила она Кати. Саломе вела журнал, в который записывала имена тех, кто не моет руки перед едой, тех, кто ложится спать, не помыв посуду, кто не убирает постель по утрам и т. д. Это “визуальное загрязнение атмосферы”, как она выражалась, дико ее раздражало, и она, не сомневаясь в своей правоте, разрисовывала дома провинившихся граффити или царапинами. Кати спросила ее, входили ли Руайе-Дюма в число крыс. Саломе ответила: “Нет, они в другом журнале. Но я не хотела бы об этом говорить”.

По словам Кати, Саломе была “больна на всю голову”.

– Я никогда не видела, чтобы кто-то страдал такими жуткими маниями. Она еще хуже, чем ее отец Виктор. Саломе дважды моет все, что ест, и бесконечно смотрит мукбанг – корейские вирусные ролики, в которых люди поглощают безумное количество пирожных с кремом, потому что, как она говорит, когда она смотрит на людей, набивающих брюхо, у нее очищается мозг и…

Я знаком попросила Кати остановиться, она рассказала достаточно, и это было отвратительно. Мне больше хотелось узнать о журнале Саломе.

– У тебя получится принести его нам?

Кати вытащила из сумки маленький желтый блокнот и положила его на стол:

– Все страницы, посвященные Руайе-Дюма, вырваны.

Я вывела Кати из комиссариата через заднюю дверь и настойчиво попросила продолжить поиски. Она заверила меня, что будет стараться.

Я пообещала вскоре ей написать:

– Как и сегодня, ты получишь сообщение с фальшивого аккаунта. В случае острой необходимости, но только в таком случае, ты можешь отправить нам письмо на адрес слесарной мастерской: serrurier@secure-assist.com. Напишешь, что у тебя ключ от дома не срабатывает, и я пойму.

XIX

Нико поймал меня на улице и решительно повел на остановку трамвая. Десять минут спустя мы уже вышли в Шаро, у простенького кафе с деревянными стульями и торговым автоматом. Нико взял два сэндвича, два шоколадных эклера и два кофе и поднес свои часы к платежному терминалу. Я не понимала, что мы тут делаем.

– Если ты хотел пообедать, можно было найти более симпатичное место, и поближе к офису.

– Мы в двух шагах от дома Лу, и я решил, что тебе, возможно, захочется ее навестить, после того как я тебе кое-что расскажу.

Я заметила, что нога Нико под столом дрожит: у него это было признаком крайнего возбуждения. Ему не терпелось поделиться со мной результатами расследования, и он взахлеб начал рассказывать:

– Я попросил коллег из комиссариата, Идриса и Сесиль, мне помочь. Идрис нашел интересные факты о жертве Ольги, Марин Готье. Ему удалось напасть на след бывшего владельца бара NoGo, который сейчас управляет ночным клубом на юге Франции. Он не забыл о том деле, но ничего больше не знает, кроме того, что, как он помнил, Марин Готье дружила с одной из его барменш, Эмилией. Вчера я с ней встретился, с этой самой Эмилией. Гречанка лет сорока, с короткой стрижкой. Вот только она не хотела говорить об этой истории. Я настоял, ты же меня знаешь. В итоге она мне сообщила, что Марин Готье в то время жила с неким Иваном Новаком. Тебе ни о чем не говорит эта фамилия?

– Новак – как Лу Новак?

– В точку. Лу – дочь Ивана Новака и Марин Готье, убитой во время Revenge Week нашей… Ольгой.

Я понимала, к чему он клонит, но почему в таком случае она расправилась с Розой, а не с Ольгой? И почему убила Мигеля, с которым, судя по всему, ее связывали теплые отношения?

На обратном пути Нико спросил, не хочу ли провести вечер у него, “чисто по-дружески, обещаю”. Я ему даже не ответила.

XX

7 июля

Вечером Тесса вернулась, не проронив ни слова. Обычно, возвращаясь от отца, она ездила мне по ушам болтовней о “сказочном уикенде”, который они провели вместе. Она показывала мне тысячу фотографий, начиная с приготовленных Давидом блюд и заканчивая совместными развлечениями – “Луиза тоже обожает Жасинту, она взяла билеты на ее концерт, мы ходили на него вдвоем. Я все время снимала, вот смотри”, – не говоря уж о животных, которых они собирались завести, и отелях, куда мечтали съездить.

Я открыла стеклянную дверь в ее комнату:

– Ладно. Что случилось?

– Ничего. Это