Сокровище Колдуна - Константин Викторович Кузнецов

взмыла вверх и обрушилась на Петра карающим мечом. Отскочив в сторону, проводник ретировался, а старуха медленным шагом направилась к карете.

Она была древней словно старый пень: низенького роста, в драном полушубке и ветоши, которая раньше была платком, а из-под всего этого тряпья виднелось крохотное сморщенное лицо и огромный нос.

Не Баба-Яха вовсе, но очень похожа.

Подняв взгляд, старуха пошамкала беззубым ртом, спросила:

— Куда собрался, касатик?

— Ты чего, старая, на тот свет захотела⁈ — насупив брови, вмешался в разговор возница.

Но граф остановил его. А старуха, помедлив, ответила:

— Так я и так тама обитаю. Уж почитай двадцать годков как через Калинов мост хаживаю. Чаво страшиться?

Возница побледнел и отошел в сторонку, как и велел граф.

Теперь Калиостро мог говорить спокойно, без свидетелей.

— Отвечай! — потребовала старуха.

— Дела у менья есть в селеньии, вот и возвращаюсь, — спокойно сообщил Калиостро.

Старуха кивнула и медленно направилась дальше по дороге. Но Калиостро понимал: разговор не окончен. Потому и кинулся за ней следом. Только вот догнал горбунью уже у развилки. И ведь бежал быстро, а все равно не поспевал, хотя старуха шла неспешно, шаркая кривыми ногами.

— Погодьите, погодьите! — закричал Калиостро ей вслед.

Остановившись меж двух дорог, старуха обернулась и тяжело вздохнула:

— Чаво тебе?

— Дайте совьет, как мнье сокровище отыскать? — прямо спросил Калиостро.

Старуха облокотилась на клюку: прямо как настоящая Баба-Яха, которую граф повстречал давеча у землянки. Длинный крючковатый палец указал сначала на левую дорогу:

— Тама совесть твоя злодеяние совершить не даст.

— А тута, — палец указал на правый путь, — корысть взгляд застелет. Но решать-то все одно тебе. А как иначе. И неведомо, что потом будет да как жизнь сложится. Пожалеешь али нет. Найдешь больше иль усе потеряешь.

— Но раз найду, значит, счьастливым стану? — предположил Калиостро.

Старуха скривилась, потрясла волосатой бороденкой.

— А развеж в находке счастье-то?

— Думаю, что да. Иначе зачьем человек в поиски ударяется? — сказал граф. — Все мы что-то да ищем: кто любовь, кто истину, а кто справьедливость или познания. Весь мир на этом зиждется.

— Так-то оно так, — согласилась старуха. — Да только частенько цель эта омрачается поступками. Коли по проторенной дорожке идешь — дело легкое. А как сквозь канавы да рвы пробираться придется? Тут уж хочешь не хочешь, а замараешься! И будешь ли ты рад достижениям эдаким, коли кафтан не отстирать?

Калиостро нахмурился:

— Путано ты говоришь, старуха. Тьяжело мне тебья понять.

— А ты тыковку свою поломай, покумекай, — предложила та и указала графу на лоб. — Уму разума так просто не научиться. Я тебе удочку дала и показала, где рыбешку ловить. А дальше ты уж сам потрудись!

С этими словами она и побрела дальше — прямиком между проторенных дорог, где не было хоженых троп.

2

В Покров вернулись засветло, хоть и темнело нынче уже слишком рано, а все равно успели до опасной поры, когда с легкостью можно нарваться на дикое животное или одичалый люд. Достав трубку, Калиостро вышел за пределы двора и пошел вверх по улице, вдоль низких протопленных домов. Петр попытался остановить господина, да тот лишь отмахнулся. Прогуляться ему надо, проветриться — вот и весь сказ.

Остановившись возле последнего дома, Калиостро раскурил длинную трубку и, прищурившись, уставился на яркие церковные огни. У входа в дом божий толпились люди — видимо, возвращались с вечерней службы. Это что же получается, пока они там поклоны бьют, деревенька пустая остается? Калиостро улыбнулся, отметив наивность местных селян.

— Здесь она! — внезапно раздался из темноты знакомый голос.

Граф обернулся и встретился взглядом с любимой. Лоренца облачилась в легкую шубейку и замоталась в пуховый платок. От привычного итальянского изящества не осталось и следа, но даже в таком диковинном обличье ее божественная красота никуда не делась, а даже наоборот, расцвела новыми яркими красками.

— Рассказывай! — произнес Калиостро, хитро улыбнувшись.

Вездесущая лиса всегда радовала его хорошими новостями. Особенно когда наметит себе цель и возьмет след.

— Нашла я вчерашних грабителей. Отчаянные люди, хоть и весьма глупые.

— Зачьем они тебе? — поразился граф.

— Нам здесь союзники нужны, а не противники, милый мой муженек, — промурлыкала возлюбленная.

— Жадное воронье⁈

— В нашей ситуации выбирать не приходится. Тем более что над ними, оказывается, хозяин имеется!

— Хозяин? — переспросил пораженный Калиостро. — Это кто ж такой?

Лоренца сверкнула обворожительной улыбкой. Она просто обожала удивлять своего мужа, поэтому и не торопилась с ответом. Медленно приблизилась к чародею, провела рукой по его плечу, оставив на снежной вуали след, и тихо прошептала:

— Орден колдунов.

— Что⁈ — Калиостро выпучил глаза. При этом в его памяти всплыл эпизод с Мариной Мнишек и человеком в белой маске. Так вот, значит, кто еще охотится за Нептуном. По всей видимости, камень и впрямь особенный, раз такой интерес у тайного ордена.

— И где же они обьитают? — уточнил граф.

— Ну-ну, попридержи коней. У меня было не так много времени, чтобы ответить на все твои вопросы.

— Опасные конкурьенты! — кивнув, задумчиво произнес Калиостро.

— Не переживай, ты же понимаешь, что они в подметки тебе не годятся.

Лесть всегда приятна в подобной ситуации, но граф пропустил ее мимо ушей. У него сейчас было слишком много пищи для ума, чтобы упиваться хвалебными речами. Он-то по наивности своей считал, что уже никто не сможет ему помешать забрать камень, а оказывается, что не один Калиостро охотится за сокровищем мертвой царицы.

— Хорошо, что насчет разбойников? — поинтересовался чародей, когда Лоренца оказалась у него за спиной.

В ответ послышался легкий, словно дуновение ветерка, шепот:

— Я их подкупила. Польское серебро — лучшая награда за преданность.

— Сколько?

— Тринадцать монет сейчас и столько же, когда работа будет исполнена.

— А что они скажут своим хозяевам?

— Не переживай, об этом я позабочусь. Мы отдадим колдунам то, что они ищут.

Обернувшись, Калиостро обжог жену возмущенным взглядом.

— Шучу, — улыбнулась Лоренца и рассмеялась: — Ты разве никогда в детстве не играл в стекляшки? Правда или ложь? Настоящее или поддельное?

Теперь граф догадался, к чему клонит его супруга. Изменившись в лице, он позволил себе улыбнуться, приблизил ее и тихо прошептал:

— Я нье капельки не пожалел, что выбрал в жены именно тебья!

3

Азовка сидела напротив иконы Божией Матери и смотрела в крохотное мутное оконце. Видно сквозь него было плохо, но рассмотреть кружащиеся на ветру снежинки все-таки получалось.

Она любовалась тихой и скромной природой, что так таинственно вступала в зимний храм, погружая мир в новогодний трепет, который наполнял душу небывалой радостью.

Снежинки падали, а девушка была