Падший 2 (СИ) - Барчук Павел

Кукловод, сукин сын! Он, наверное, смотрит из своего укрытия и ржёт до усрачки. Клянусь, очень скоро, заставлю его бороздить эту реку дерьма из конца в конец.

Теперь я точно знаю, что в изменениях Пристанища замешан именно он. Деревья в данном месте никогда не могли бы превратиться в высохшие, гниющие, обнимающие друг друга трупы. Это — заклятия уровня Падших.

Нечто подобное я сам сотворил для охраны одного из Девяти кругов Ада. Правда, мои мертвецы выглядят иначе. Они просто спрятаны внутри деревьев, которые живописной рощей раскинулись рядом с Кругом. Здесь же заклятие изменили. Такое чувство, будто его формулу переписали, добавив некоторые вводные, поэтому я не почувствовал опасности.

И, конечно, создал это Кукловод. Он тоже поставил деревья-убийцы в качестве охраны, чтоб никто не мог добраться до пузыря. На призраков они, видимо, не реагировали, потому что те не изучали достаточного количества энергии. Заклятие рассчитано конкретно на живых, оказавшихся в Пристанище. А теперь вопрос: до хрена ли сумасшедших полезут в это «прекрасное» место?

То есть Кукловод предполагал, что либо я, либо кто-то другой, имеющий сильную энергетику, попробует добраться к его долбаному пузырю. Значит, он реально там что-то прячет. И мне это очень нужно! Но сначала я должен убрать патологоанатома с опасного рубежа. Он стоял ровно на пути, по которому неслись монстры.

До Степана оставалось буквально два шага, когда ситуация из просто жопной превратилась в охренеть насколько жопную.

Из реки вдруг вынырнула огромная змея. Хотя нет… Эта гадина больше напоминала жирного пятиметрового дождевого червя. Существо явно было слепым. Но у него имелись широкие и круглые челюсти. Вот этими челюстями урод как раз схватил Степана поперек туловища. Секунда — и патологоанатом исчез в вонючих, кровавых водах реки.

— Твою, сука, мать! — В ярости выкрикнул я, глядя, как смертный с «бульками» погрузился в толщу дерьма, оставив на поверхности лишь парочку воздушных пузырей.

К счастью, буквально сразу же, из реки появился изогнутый горб. Червь, видимо пытался угомонить Степана. Зная Маркова, уверен, он сейчас очень активно сопротивляется.

Выхода у меня, собственно говоря, не было. Пришлось сделать то, что я просто ненавижу делать!

Я выкинул руку вверх, позволяя явится гладиусу. Да, у меня он тоже есть. Я все-таки, хоть и Падший, но ангел. Просто… Не могу смотреть на него без внутренней боли. Вид гладиуса причиняет какой-то дискомфорт. Я бы сказал, что у меня болит душа. Если бы она, конечно, была.

Наверное, воспоминания о Мятеже и о Падении еще слишком свежи. И не надо говорить про чертову уйму тысячелетий, минувших с того дня. Да! Я знаю! Видимо, память у ангелов слишком долгая.

Мой меч отличается от оружия Светлых. Он черный, как самая черная ночь. С его лезвия срываются огненные искры, вспыхивая клубами огня. Последствия долгой жизни в Аду. Что поделаешь.

Я одним прыжком скаканул вперед, прямо на червя. Едва мои ступни коснулись его отвратительного тела, с размаху вонзил гладиус. Змея взвыла, подкинула меня вверх, а потом полностью вынырнула из реки. Марков, зажатый челюстями, размахивал руками, отплевываяясь дерьмом, и пытался что-то орать. По-моему, он угрожал гадине.

Существо отпустило Степана, придав ему скорости в полете. Но сделало это так, чтоб он упал не на поляну и не на противоположный берег реки, а на второй горб извивающегося тела. Потом оно развернуло голову в мою сторону и сделало пару слепых укусов в воздух, словно не было до конца уверено, откуда взялась рана.

Я провернул рукоятку гладиуса, погружая меч в тело гадины. Клинок не только резал существо, он еще жег его, заставляя тварь верещать. Из раны, которая становилась все больше, начала выплескиваться грязно-белая, похожая на гной кровь. Червь вопил без остановки и пускал волны, извиваясь горбами. Я видел, как Маркова постоянно подкидывает вверх, но Степан вцепившись намертво, очень старался удержаться на твари, как участник родео на быке. Патологоанатому явно не хотелось снова занырнуть в реку.

— Это о-очень ве-е-есело, Забе-е-елин! Н-оо, млять, добе-ей ее!!! Я сейчас сдо-ох-ну! — Выкрикивал он, подлетая вверх ногами, каждый раз когда червь пытался скинуть нас с себя.

В момент, когда шея твари изогнулась в сторону, я снова прыгнул вперед, приземлился на его приплюснутую башку, а потом, скользя на ногах, как по горке, съехал вниз, одновременно гладиусом разрезая жесткую плоть существа.

Когда до соприкосновения с мерзкой водой оставалось буквально несколько сантиметров, я сделал последний сильный рывок вверх, выпуская и расправляя крылья.

Черт возьми! Это я тоже ненавижу делать! Я больше не ангел. Я — Люцифер! Мне ни к лицу все эти атрибуты прошлой жизни.

За пару секунд до того, как червь с воем и ревом рухнул в реку, я успел подхватить Маркова.

— Ты… Млять… Ты… — Повторял патологоанатом, когда я бросил его на сушу и приземлился рядом. — У тебя все это время… Всегда… Было вот оно… Оно!!!

Степан ткнул пальцем прямо в меня. Наверное, речь шла о гладиусе, который я уже убрал, и о чёрных огромных крыльях, которые уже исчезли за моей спиной.

— Ты… Ненавижу тебя! Заставил меня…Чтоб ты сдох! Блин!

— Отряхнись. Хватит ныть. — Оборвал я смертного. — Нам нужно идти вперёд.

Затем развернулся и направился в сторону туманного пузыря. Думаю, Маркову хватит несколько минут, чтоб прийти в себя. Потом пусть догоняет.

Глава 14

Стоит немного расслабиться, как жизнь дает тебе пинка…

Если бы меня спросили, где именно я нашел дверь в этом чертовом пузыре, я не смог бы ответить. Честное слово. Потому что дверей там, чисто теоретически быть не должно.

Внешне он выглядел как огромный шар, одной своей половиной заткнувший брешь, которая образовалась в Пристанище. Вторую половину шара, естественно, видно не было, потому как она находилась за пределами территории призраков. Этакая заглушка, образовавшаяся на стыке реальностей.

Я прошёлся вдоль мутной плотной пелены сначала в одну сторону, потом в другую. Постоял, подумал. И вот уже после этого обратил внимание на точку, которая показалась мне какой-то… тёплой, что ли. Протянул руку. Приложил ладонь. Секунда — и мои пальцы уже сжимают дверную ручку.

Дверь выглядела максимально неподходящее для данного места и данной ситуации. Она была слишком простой. Металлическая, серая, выкрашенная неровными мазками.

Я знаю лишь одно правило обращения с дверьми, появившимися из ниоткуда. Их нужно открыть.

— Черт… — Пробурчал за моей спиной Марков. — Как ты это делаешь? Офигенно, наверное, быть ангелом, хоть и падшим. Нет выхода — оп! Рукой поводил и вот тебе выход. Ступай с миром, сын мой.

Я проигнорировал очередное недовольство патологоанатома. Его можно понять. Наверное. Когда тебя сначала какая-то зверушка схватила и потрясла, потом окунула в дерьмо, затем прокатила на специфическом аттракционе, это, естественно, не прибавляет хорошего настроения. Тем более, конкретно в данном вопросе он прав.

То, как мы разрываем ткань реальности, чтобы потом раздвинуть стены миров… в общем, это трудно объяснить. Нас такому не учат, если что. Это само собой существует внутри каждого ангела или демона.

Для этого требуется огромное количество энергии, у людей ничего подобного нет. Я еще ни разу не видел, чтоб такие фокусы проделывал кто-то из смертных. К счастью… Иначе тараканы просочились бы в Ад и на Небеса. А потом их хрен выведешь.

Правда, справедливости ради… Было несколько случаев, когда придурки-практики, возомнившие себя магами, пытались взломать двери между миром людей и демонов, чтобы самим пробраться в Ад, а не призывать демона к себе. Удивительное безумие.

Скажу сразу, это закончилось очень плохо. Естественно, для практиков. Заодно опытным путём выяснилось, что смертные не способны выжить в Аду.

— Идем. — Кивнул я, приглашая патологоанатома.