Анатолий Ромов - Искатель. 1990. Выпуск №3

— Зависит от дежурства. Завтра, например, мне к девяти.

— Значит, не увидимся. Я обычно прихожу к одиннадцати. — Глинский спрятал брелок. — Все, братцы, ухожу. Располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Где, что, чего — Серж знает. Саша, у меня тут не очень. Туалет, раковина, электроплитка, и все. Горячей воды нет, холодильника тоже. Обойдетесь?

— Володя, все прекрасно. Спасибо за приют.

— Не за что. Через три дня меня здесь не будет. Так что, если необходимость в ночевках отпадет, можете просто оставить ключ на подоконнике и захлопнуть дверь. Серж, рад был тебя видеть. — Похлопав меня по плечу, Глинский открыл входную дверь. Сашка бросил вслед:

— А если позвонят или придут?

— Без звонка не придут. Если же позвонят, скажите, меня нет. И спросите, что передать. Ну, чао, ребята. Если что, я дома.

Глинский исчез. Я посмотрел на Сашку:

— Как? Подходит?

— Не то слово. Идеальный вариант. — Плюхнулся на диван. Осмотрелся. — Я предлагаю тебе пойти на риск. Ради общего дела. Если тебе моя идея не понравится, можешь отказаться.

— Объясни сначала, что за идея?

— Идея довольно простая. Заманить Вадима Павловича и сдать в милицию. Видишь ли, каждый раз, когда Вадим Павлович пытался по телефону выяснить, кто такой Игорь Кириллович, я ему вешал лапшу на уши. Мол, пляжный знакомый, точного адреса не знаю, ну и в том же духе. Сегодня я ответил ему примерно то же самое — мол, могу сообщить только внешние данные. На это Вадим Павлович выдал прямым текстом, что если до вечера не сообщу ему все, что знаю об Игоре Кирилловиче, я горько пожалею. Как видишь, вечер наступил, скоро восемь. Вадим Павлович наверняка уже несколько раз звонил мне домой. Ну и если он меня так и не застанет, а он меня не застанет, то вполне может к ночи занять пост у моего дома.

— Но ведь он может подстеречь тебя на работе?

— Может, я об этом думал. И все же вряд ли он решится на это, ведь около моей работы слишком людно.

— Значит, он будет тебя искать по всей Москве?

— Точнее — по моим точкам. Допустим, если он знает Веру, будет искать эти точки с ее помощью. Если же не знает... Что ж, попробует выследить меня самостоятельно. Естественно, не один, а с помощью шестерок. Начнут они с моей машины, тачка у меня заметная, засечь ее нетрудно. Так вот, по моему плану, каждый вечер я буду ставить тачку у твоего подъезда. Дом у тебя с галереями. Войдя вместе с тобой в подъезд и перебравшись по галерее, я затем буду незаметно выходить из другого подъезда и возвращаться сюда, в мастерскую Глинского. Ну и мы оба начинаем ждать. Ты у себя в квартире, я в мастерской Глинского. Понимаешь, почему мы должны ждать в разных местах?

— Чтобы я мог тебе позвонить в случае появления Вадима Павловича?

— Да. Но не просто позвонить, а позвонить условным звонком. Вадим Павлович хитер, как змей.

— Но он ведь услышит, как я буду набирать номер?

— Не услышит, если сразу после звонка в дверь ты пустишь воду в ванной. Или, допустим, выведешь магнитофон на полную мощность. Попросишь подождать, объяснив, что хочешь убрать звук. В этот момент подходишь к телефону и набираешь номер мастерской Глинского. Или звонишь мне на работу, если я там. И, услышав меня, стучишь пальцем по мембране.

— Ясно, — наконец сказал я. — Ну а дальше?

— Снова подходишь к двери. И как можно дотошней начинаешь выяснять, кто пришел. Короче, удерживай его около двери, чтобы успела подъехать милиция.

— Ну а если милиция начнет расспрашивать? Что говорить?

— Говори все как есть. Скрывать нам нечего.

— И про поездку с Юрой и Женей тоже говорить?

— Про поездку... — Сашка задумался. — Про поездку пока воздержись. Понимаешь, почему?

— Почему?

— Из-за Вадима Павловича. А также Юры и Жени. Если кого-то из них возьмут, а другой останется на свободе... И мы начнем их валить, они нас точно прирежут. Так что для нас будет лучше рассказать про эту поездку как можно позже. Когда мы будем знать точно: их всех взяли. Всех до одного.

Сашка замолчал. Потом встал.

— Ладно, Серый. План у нас есть. В остальном же не будем ломать себе голову.

Мысль, что Новлянская все же как-то связана с Вадимом Павловичем, не оставляла Рахманова. Но чтобы разобраться в этом, ему надо было сначала выяснить истинную роль Лотарева. Именно поэтому Рахманов решил выехать на Сенеж не мешкая и проверить алиби Лотарева лично.

Когда «уазик» ГУВД остановился у базы и Рахманов спрыгнул на землю, тут же у одного из домиков раздался яростный собачий лай. Натягивая закрепленную на проволоке длинную цепь, крупный молодой пес, угрожающе рыча, бросался на сетку, вставал на задние лапы. Пес был чистокровной немецкой овчаркой,

— Эй! Есть кто-нибудь? — крикнул Рахманов.

Собака продолжала лаять и крутиться, явно пытаясь сорваться с цепи. На призывы Рахманова, повторенные несколько раз, никто не ответил. Обойдя забор, Рахманов подошел ближе к воротам. Крикнул что было сил:

— Эй, люди! Отзовитесь!

На этот раз его услышали. У среднего домика стукнула дверь, зашуршали шаги по гравию дорожки. Наконец из-за домика вышел невысокий худощавый человек, одетый в свитер грубой вязки и джинсы. На вид ему было около шестидесяти. Остановившись, человек крикнул: «Дик, молчать! А ну, кому сказали?» Тявкнув, собака замолчала. Человек посмотрел на Рахманова:

— Слушаю вас.

— Простите, можно кого-нибудь из служащих?

— Я служащий. По какому вопросу?

— Я из прокуратуры. Мне нужно с вами поговорить.

Человек подошел к сетке, блекло-серые глаза стали настороженными.

— Интересно, что это может у нас понадобиться прокуратуре?

— Ничего особенного. Просто мне нужны ваши свидетельские показания. Вы выйдете? Или я зайду? Как вам удобней?

Человек оглянулся на машину, снова посмотрел на Рахманова. Склонил голову набок:

— Ну, пожалуйста, заходите.

Пройдя в калитку у ворот, Рахманов показал удостоверение:

— Рахманов Андрей Викторович. Следователь прокуратуры.

— Голиков Николай Иванович. Работаю здесь сторожем.

Рахманов достал фотографию Лотарева. Протянул:

— Посмотрите. Может, вы видели когда-нибудь этого человека?

— Ну-ка... — Взяв фото, Голиков отодвинул карточку на расстояние вытянутой руки. Прищурился, изучая снимок. — Вообще-то лицо вроде знакомое. Где-то я его видел.

— Не ошибаетесь? — Сказав это, Рахманов подумал: кажется, алиби подтверждается.

— Да нет. На память пока не жалуюсь.

— Ну а где вы его видели?

Голиков вгляделся повнимательней. Покачал головой:

— Вспомнил. Был он здесь. Кажется, в июле.