Мэнли Уэллман - Шерлок Холмс против Марса

Он еще раз попытался связаться по телефону с Холмсом и, зашипев от злости, повесил трубку.

— Холмс, по крайней мере, осторожен и чувствует приближение опасности, — сказал он. — Так ты говоришь, Холмс поехал в Уокинг? Надеюсь, его нет в числе тех болванов, что были убиты марсианами.

Миссис Челленджер издала протестующее восклицание.

— Ах, Джордж, как ты можешь быть таким черствым? Эти ученые погибли ужасной смертью!

— Их гибель, дорогая, может быть признана трагедией, если рассматривать вопрос с традиционной точки зрения человечества, — признал он, говоря чуть тише. — Я постараюсь стойко перенести эту трагедию. Но Холмса я ставлю гораздо выше Стэнта, Оджилви и всех их коллег, вместе взятых. Я переживаю, главным образом, из-за него. Наши совместные исследования кристалла принесли большую пользу.

Она помедлила, устремив на него свои большие черные глаза.

— Я имею право знать, Джордж. Почему ты не сказал мне ни слова о марсианах? Думал, я до смерти перепугаюсь?

Он отложил газету.

— Именно так я и полагал, моя дорогая, — произнес он, улыбаясь в бороду. — Если бы я поставил тебя в известность, что мы сообщаемся с Марсом, и поведал бы тот факт, что марсиане находятся на пути к Земле, ты не спала бы ночами, а еще беспокоилась бы все дни напролет, что в свою очередь тревожило бы меня. Но теперь нет никакой причины что-либо скрывать.

Он склонил свою громадную голову и наградил жену звучным поцелуем.

Ранним утром в субботу Челленджер вновь телефонировал Холмсу. Ответа не было. Профессор, раздраженно сопя, оделся и отправился за утренними газетами.

Газеты пестрели гигантскими заголовками, под которыми он нашел прискорбно мало новостей. Было очевидно, что появление захватчиков — сообщалось о втором цилиндре, упавшем неподалеку от первого — чрезвычайно взволновало правительство Его Величества; однако, действия правительства никак не свидетельствовали о наличии вразумительного плана.

Марсианские позиции были окружены войсками, подтягивалась тяжелая артиллерия, но атаковать было строго-настрого запрещено. Власти заявляли, что необходимо каким-то образом подать сигнал марсианам, по-прежнему возившимся в своей яме. Похоже было, что угроза применения марсианами опасных механических устройств никем не воспринималась всерьез. В одной из газет цитировался свидетель, который уверял, что марсиане стреляли тепловым лучом из движущейся машины, напоминавшей «ходячую крышку для блюда».

Просмотрев газеты, Челленджер лишь горестно покачал головой.

— Журналисты, по своему обыкновению, претворяют истерику в полнейшую белиберду, — сказал он миссис Челленджер за завтраком. — Умей эти существа в яме смеяться, не удивлюсь, если они сейчас покатываются со смеху. Почему в газетах никогда не пишут о чем-нибудь истинно важном? О судьбе Холмса, к примеру?

Несколько часов спустя нарочный доставил письмо. Челленджер торопливо вскрыл конверт.

— Холмс жив, вернулся в Лондон, — радостно сказал он жене. — Но послушай, что он пишет: «Марсиане, весьма

вероятно, считают нас своего рода животными, стоящими на низшей ступени эволюции».

Огромная ладонь Челленджера смяла письмо.

— Животные, подумать только! Насколько низшей, по мнению Холмса? Этим умозаключением Холмс со мной не поделился. Впрочем, и я не стал обсуждать с ним предположение, что существа, виденные нами в кристалле и прилетевшие сейчас на Землю, не являются аборигенами Марса.

— Отчего же, Джордж?

— Видишь ли, раньше я об этом серьезно не задумывался. Что ж, интересно, насколько прав Холмс в своем рассуждении о животных. Я-то считал, что более подходящим является сравнение человечества с туземными дикарями.

— Как хорошо, что мистеру Холмсу повезло и он сумел спастись, — вставила миссис Челленджер.

— Повезло? Да будь я проклят! Его спасли мудрые и благоразумные действия. Он говорит об этом с похвальной скромностью, ведь скромность — черта, присущая нам обоим.

Шли часы, и Остин приносил Челленджеру все новые экстренные выпуски. Марсиане продолжали деловито копошиться и что-то мастерить в первой воронке. Сообщалось о сильных разрушениях в Уокинге, где многие дома сгорели от удара теплового луча. Войска — пехота, кавалерия, артиллерия и инженерные части — сосредоточились в Серрэе; командование уверенно предсказывало скорое уничтожение захватчиков. Интересно, что сказал бы на это Холмс, подумал Челленджер.

Он опять попробовал связаться с номером 221-6 по Бейкер-стрит, но телефонная линия оказалась повреждена и ответа он не получил. Попытки связаться с Мартой Хадсон также не увенчались успехом. Вздохнув, Челленджер направился в кабинет, разместил на письменном столе кристалл и накрыл голову черной тканью.

В кристалле показался глубокий котлован. В дальней его части перемещался неизвестный механизм, складывая в штабель светлые металлические бруски. Некоторые существа ползали по яме, другие сбились посередине грудой влажных тел. В гуще их что-то трепыхалось, боролось,

Челленджер различил очертания человеческой фигуры — несомненно, то был бедняга, который упал в яму и был захвачен в плен марсианами.

Человек дергался, напрасно пытаясь высвободиться; тело его крест-накрест обвивало множество металлических щупальцев. Он был гол, и его рот был широко раскрыт в безмолвном крике ужаса. Над несчастным навис один из марсиан. Блеснул металл, к пленнику потянулось нечто похожее на длинную гибкую трубку. Стальное щупальце глубоко всадило трубку в тело отбивающейся жертвы. На другом конце трубки, заметил Челленджер, был укреплен кожистый пузырь.

Он заставил себя досмотреть все до конца. Теперь он знал, чем питались чудовища, напавшие на Землю.

— Они высасывают свежую кровь, — пробормотал Челленджер. — Свежую кровь из живых жертв. Холмс был прав. Мы — животные. Для них мы всего лишь еда.

Сгорбившись, он долго просидел неподвижно.

— Джесси! — крикнул он наконец. — Мы должны готовиться к отъезду из Лондона.

Она поспешила к нему из гостиной.

— Зачем нам уезжать из Лондона?

— Марсиане, следует ожидать, направятся сюда, — спокойно произнес он. — Лично я не имею никакого желания присоединяться к комитету по встрече. В кристалле я только что видел, как они с нами обращаются — предпочитаю больше ничего не говорить, даже тебе. Я намерен следить, как развиваются события; мы должны быть готовы уехать, когда эти события станут развиваться в неподобающей близости от нас.

— Холмс тебе написал. Он дома?