Магритт - Павел Александрович Шушканов

кузове грохотали содержимым коробки.

– Как твоя лань?

Точно. Этот парень показался мне знакомым. В ту ночь у гостиницы, где убили Моно – в этом я уже не сомневался, – он пытался забрать ее в свою машину.

– Еще жива.

Тот улыбнулся, сделал погромче радио. Из сиплых колонок вырвался пронзительный корейский рок. Он быстро переключил станцию, остановился на «Ян бей». Хрипловатый голос Киры Белых заполнил кабину. Я прикрыл глаза. Дикая ночка.

– Видел интервью с ними. Все еще пытаются собрать группу снова, а Кира все еще так же сексуальна. Ее новый стиль – бомба. Нравится?

Я кивнул. Дремота начинала неуклонно одолевать.

– В Китай им все еще нельзя, и концерты запрещены, а у нас – пожалуйста.

Китай. Где он таких слов набрался? Видимо, из мигрантов.

Водитель постукивал ладонями по рулю в такт голосу солистки. Пару раз искоса поглядел на меня.

– Слушай. Ты если куклу не сильно потрепал, продай мне. Я про лань, само собой. Много не дам, но кое-какие сбережения есть.

Я удержал порыв врезать ему локтем.

– Нельзя. На диагностике – смертельная инфекция, – сказал я.

Водитель цыкнул и ударил ладонью по приборной панели. Радио взвизгнуло и захрипело.

– Вот ублюдки! Загубили хорошую вещь.

– У фонаря останови.

Я забрал только две коробки. Остальное велел везти на склад.

– Эй. Они работают с восьми! – отозвался водитель.

– Уже рассвет. Покуришь часок.

Он сплюнул окурок, что-то сказал по-русски себе под нос и, видимо, в мой адрес. Грузовик подпрыгнул на кочке и не спеша пополз по пустой улице.

В подъезде кто-то спал, уткнув лицо в коленки. Пахло дешевым спиртным и плесенью. Наверху мелькнули потревоженные тени. Под утро неспящие хикикомори часто выходили в подъезд, молча смотрели друг на друга и пускали ментоловый дым в приоткрытую форточку. Что-то вроде традиции, которую мне не понять.

– Сяо, я дома!

Он не ответил. Сам просил его не подавать голоса хотя бы до семи утра.

Лань лежала на полу. Она смотрела на пульт, валяющийся на ковре в полуметре от нее, и тянула к нему руку.

Я бросился к ней, поднял почти невесомое тело и положил на диван.

– Прости, девочка. Меня долго не было, да?

Меня не было всю ночь. Она голодная, ей нужно в туалет и, может быть, даже было нестерпимо страшно. Кто знает, что там сохранилось в ее голове? Я аккуратно поцеловал ее в висок, погладил по мягким волосам. Лань закрыла глаза, словно и правда успокоилась оттого, что я дома.

Перед рассветом в Малом Сычуане всегда становится тихо. И так будет, пока не звякнет колокольчик над дверью ресторана господина Во. Но пока полная тишина. Только еле слышное тиканье кварцевых часов на стене, купленных когда-то Мартой на каком-то блошином рынке на окраине. И тихое шарканье подошв по пыльному бетону под моей дверью. Я достал из плаща пистолет. Пожалел, что чертово видеонаблюдение не входит в подписку, и, стараясь аккуратно идти вдоль стены, направился к глазку. Знакомый дождевик. Проснулся тот, кто спал, уткнувшись носом в коленки. Повернувшись к глазку, незнакомец скинул капюшон.

Я убрал пистолет, тихо провернул ключ в замке, не будя Сяо.

Алина скользнула в мою квартиру и скрылась в ванной. Там тонкой струйкой полилась вода.

– Слушай, горячая вода до девяти в мою подписку не входит, – громко шепнул я под дверью.

– Зайди сюда.

Я осторожно приоткрыл дверь. Алина сидела на краю ванны. Плащ пестрой кучей валялся на полу, как и белая кофта с бурыми пятнами. Она, шипя, оторвала от поясницы сложенное пополам полотенце.

– Все страшно?

На гладкой белой коже зияли три пугающе глубоких разреза, кровь вокруг них застыла полупрозрачным темным джемом.

– Ты ранена, – сказал я.

– Спасибо, я заметила.

Она смотрела на меня сквозь очки, к которым был примотан красной изолентой провод.

– Кирилл, они все-таки достали меня. Обещали в следующий раз вырезать свои имена на моей почке.

Я отыскал чистое полотенце, приложил к ее спине и как можно туже примотал.

– Знаешь какого-нибудь вивисектора? – спросил я на всякий случай. Хотя можно было бы понять, что девушка, обслуживающаяся в «Чэнду», не водит знакомств с подпольными врачами. – Ладно, у меня есть такой.

– Я не доеду, – сказала Алина.

– Знаю. Он сам приедет.

И я обнял ее как мог, стараясь не касаться руками спины. Длинная, слишком длинная ночь.

Глава 7. Мастерская механических игрушек

Он пришел с рассветом, молча развернул свой набор инструментов, удивительно похожих на пыточные. В воздухе повис запах спирта и крови. Я сидел в кресле и, словно в полубреду, смотрел, как его тонкие пальцы порхают над бледной поясницей Алины. На его оранжевом виске был выстрижен иероглиф «刀» – знак подпольного врача.

– Резал знаток своего дела. Много боли и мало крови. Убить не хотел, но шрам будет некрасивый.

– Просто зашей, – тихо сказала Алина.

Через полчаса я вложил в костлявую руку две купюры.

– Остаток – когда придем снимать швы.

Доктор спрятал купюры и требовательно протянул руку снова.

– Не слишком за пару швов? – спросил я.

– В следующий раз перенаправлю звонок на скорую помощь, – не мигая заявил он. Урод. Я залез в ящик стола, вынул несколько флешек с крикерами. Доктор быстро вставил одну в экутер. Его лицо немедленно сковало судорогой, уголок рта растянулся в подобие улыбки. – Я видел у тебя лань, упаковщик.

– Даже не думай об этом!

– Что я, по-твоему, чертов извращенец? Могу записать на диагностику. Но это будет стоить немного больше, чем швы на пояснице.

– Иди к черту! – посоветовал я.

– Сколько? – донесся голос Алины.

– Слышу разумную речь. – Доктор нарисовал в воздухе цифру костлявым пальцем и приписал к ней несколько нулей.

Я усмехнулся. Алина спросила что-то про гарантии и пообещала принести деньги вместе с остатком.

– И никаких переводов и токенов. Только наличные.

Выпроводив вивисектора за дверь, я вернулся к Алине. Она стояла у окна, придерживая мою футболку у груди, и смотрела, как хлещет дождь по серой улице. Покалеченные очки слегка съезжали на ее переносицу.

– Может, и не придется отдавать остаток. Эти ребята доведут дело до конца быстрее, чем заживут швы, – сказала она. – По крайней мере, они мне такое обещали.

– Кто это был? – спросил я.

Алина пожала плечами, натянула футболку и повернулась ко мне. Моя одежда была ей великовата, даже слишком – из-под края футболки торчали ее голые острые коленки.

– Тебе интересны имена или название концерна?

– Согласен – глупый вопрос. Я был у тебя в квартире сегодня ночью. И один придурок с ножом испортил мне плащ.

– Мне он испортил товарный вид. – Алина невесело усмехнулась.

Я поморщился:

– Слушай, прекрати!