«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1975-1984 - Кир Булычев

— А что ты будешь делать потом, когда я пристрою тебе руки?

Мы много с ним говорили, он ходил ко мне каждый день, никак с моими руками не ладилось. Я не знала, что буду делать. Я хотела просто лежать и чтобы никто за мной не охотился.

Мы придумали, что я пророю под землей ход и вылезу около космодрома. Это далеко, триста сорок четыре километра, восемь рек, одно озеро. Он и направление мне указал. Рыть надо близко от поверхности, так легче ориентироваться. Затея сумасшедшая, но если получится, то, когда я взлечу, все подумают — обычный рейс. А когда догадаются, то поздно, уже не догонят. И я буду жить на Луне. А с топливом что-нибудь придумаю. Алюминий и кремний найду, воду как-нибудь сделаю.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Человек: Я ходил к ней чуть не каждый день и только под конец заметил неладное. Вообще-то нам выдавали такие карандаши, которые меряют радиацию, но мы их с собой не носили. Ни к чему. Сами по себе бомбы не светятся, а при взрыве и без карандаша все понятно.

Она светилась. Я принес карандаш, и его зашкалило. Я сразу нашел, в чем дело: Цой прорезал-таки броню. Только не там, где надо.

Я побежал глотать таблетки, а на следующий день пришел прощаться.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Бомба: Надеюсь, я его не убила. Надеюсь, обошлось. Он пришел еще раз, после того как заметил радиацию. Прощаться. Выглядел хорошо, только бледный. Но это еще ни о чем не говорит, правда?

— Сегодня я ухожу, — сказала я.

— Скатертью дорожка.

Он всегда говорил со мной грубо, но я не обращала внимания, потому что он был добр ко мне.

— Улетаю.

— Во-во. А то еще скажешь кому не надо, что я тебе помогал.

— Не хочу тебя больше видеть.

— Слушай, — сказал он и сощурил глаза. — Может, на прощанье мне все-таки располосовать тебя на сувениры?

— Счастливо оставаться.

— Ты поосторожнее с правой рукой, там сустав, считай, на соплях.

— Ложись в больницу, — сказала я. — Вдруг это серьезно.

— Черт знает, что я делаю. По всему выходит — предатель.

— Я не взорвусь. Не бойся.

— С чего ты взяла, что я боюсь? Пока.

И он ушел.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Человек: Это оказалось серьезно. Через неделю появились язвы на пальцах. Видно, за что-то я хватанулся. Пришлось идти к врачу. Все спрашивают — где засветился, я говорю — не знаю. А что еще скажешь? Лежу в больнице. Лысею. Врачи темнят, но, думаю, в пальцах рак. Руки мне отрежут, это в лучшем случае.

Я дурак, последний дурак, нашел кого жалеть. Ничего уже не понимаю. Она совсем не человек, все у нее невпопад, что-нибудь не по ней — взорвется. Да если и нет, какое мне до нее дело?

Другой бы не стал долго думать, чиркнул бы лазером — и до свидания. Хотя за всех говорить трудно. Даром, что ли, с ума сходили? И что у кого в душе творилось, почем я знаю? Цой ведь убивал. И я убивал. Но тогда никто не просил пощады, а тем более помощи. Там был враг. А это все-таки живое. Хотя и там живое. Запутался я.

Она уже на Луне, наверное. Ковыряется себе в грунте, про меня и не вспомнит. Сама говорила — память плохая. А я что же?

В лучшем случае останусь без рук.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Бомба: Могучий, громадный, солнечный взрыв. Он вбирает в себя все, что есть вокруг, — землю, воздух, металл, камень, живое… Он растворяет все, чего ни коснется. Он — это ты. Это выстрел во все стороны света. Это мощь, которая не может и присниться.

Ты — цветок, ты — трава, ты — воздух, ты — человек, ты — змея старая, ты — все вместе, спрессованное в одну точку и одновременно расплесканное по всему миру. Мир — это тоже ты. Есть момент, когда в тебе исчезает время.

Может быть, как ни страшно, дать пусковой импульс, чтобы все это испытать. Может быть, стоит один раз побороть страх и не копаться больше в каменном крошеве Луны. Есть ли смысл жить, когда взрыв, твоя единственная мечта, исполнима сейчас же, стоит только плюнуть на все, трижды ненужное, напрасное, чужое. А умирать тоже не хочется.

Одиночество — это чувство, которое неплохо бы испытать, если у тебя есть что-то кроме него. У меня было. Были подруги-бомбы, была война, была жизнь, теперь мне кажется — почти счастье, был голод, было угасание и был человек. Он приходил ко мне, мы много с ним говорили, так хочется его видеть. Но все это на Земле.

Это неразумно, мне нельзя на Землю. Они никогда не поверят, что я не взорвусь. Взрыв, взрыв…

Прийти и сказать — вот я. Я никому не буду мешать, я понимаю — нельзя взрываться. Я обещала. Только вы поймите меня. Не могу быть одна.

До конца не поверят. Я — Бомба.

А самое главное, мне все равно его не увидеть, слишком мала вероятность, я считала. Меня собьют раньше, чем он узнает о моем возвращении. Но даже если увижу, что я ему скажу?

Жить просто так, переползать с места на место, носиться над черными скалами, зачем? Никому не нужна, всем ненавистна, ему, наверное, тоже. Я абсолютно никому не нужна.

Очень хочу на Землю.

Ее подстерегли в космосе, когда она возвращалась.

Он все рассказал. Он говорил — да не смотрите на меня так, не мог я иначе, черт знает, почему я так сделал. Она не взорвется, не бойтесь, я же знаю, и все кивали ему, доброжелательно подмигивали, мол, все в порядке, старик, самое страшное позади. Но кто-то не поверил и бомбу взорвали.

А он уже ничего не соображал от боли, бредил, рычал и последние его слова были: «Задала мне работы, змея старая…»

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

№ 6

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Роберт Шекли

Абсолютная защита

— Сейчас он читает нашу вывеску, — сказал Грегор, прижав лицо к глазку двери.

— Дай посмотреть, — попросил Арнольд.

Грегор оттолкнул его.

— Собирается постучать. Нет, раздумал. Уходит.

Арнольд вернулся к столу и разложил очередной пасьянс.

Три месяца назад они оформили договор и арендовали контору. Все это время к услугам ААА (Лучшая служба очистки планет) никто не обращался,