Макс Роуд - Данута

— Видите, какой герой! — Бенедикт со значением посмотрел на Дануту. — Специалисты такого уровня у нас наперечет и им доверяют то, что другие выполнить просто не смогут.

— Я представляла себе всё несколько иначе, но всё оказалось еще круче, — сказала Данута, удивленно, будто в первый раз, оглядывая Умберто с головы до ног.

— Что, например?

— Я думала, что это какая-то тайная кардинальско — папская гвардия.

— Короче говоря, примерно как рыцарь какого-то ордена, да? — подытожил папа. — А знаете, на самом деле та организация, к которой относится наш герой, вполне могла бы называться орденом, будь сейчас другие времена.

— А кому-же ты подчиняешься? — спросила Данута у Умберто, но за него ответил сам папа.

— Резиденты подчиняются только своему верховному командованию, а также высшим должностным лицам страны своего постоянного пребывания. Направить резидента на операцию можно только их совместным приказом. В вашем случае произошло так: президент Словении, получив от доктора Рупника ошеломляющие известия, связался со мной, я с Парижем, где находится штаб-квартира резидентуры. Они подыскали подходящие кандидатуры, тут было немаловажно близкое географическое расположение их дислокации от вашего Есенице, и вот вы здесь — вуаля!

— Понятно, — Данута вздохнула. — От судьбы не уйдешь — как сложилось, так тому и быть. Ну а теперь, видимо моя очередь рассказывать?

— Да, пожалуйста! — папа вновь откинулся в своем кресле и приготовился слушать.

Конечно, оперировать такими четкими однозначными формулировками, как Умберто, Данута не умела. Её рассказ вышел в несколько раз длиннее, но он нес в себе частичку души девушки, чем покорил новых слушателей точно так же, как недавно был покорен им Джорджио Брези. Все эти люди представляли сейчас ее единственную надежду и опору, и скрывать от них что-то было бы просто неприлично.

— М-да, — проговорил папа, когда она закончила. — Как всегда, при живом изложении все выглядит несколько иначе. Ни досье, ни отзывы других людей, не дают полноты картины, не говоря уже о невозможности установить духовную связь. Ну что же, друзья мои, будем считать, что познакомились! О себе говорить не буду — думаю, вы и так знаете, а вот о вашей будущей спутнице я кое-что расскажу. Умберто скоро встретится с ней в Бельведере, а завтра вечером познакомится и Данута. Зовут ее Софи Мардан, она француженка, ей тридцать два года. Было предложено несколько кандидатур, но компьютер, совместив все ваши данные, выбрал именно Софи. До этого она работала в Бельгии, старшим инструктором по конспирологической подготовке для сотрудников личной охраны высшего руководства европейского союза. На службе уже четырнадцать лет, имеет опыт боевых действий в Африке, награждена несколькими знаками отличия. Она один из лучших европейских специалистов по конспиративному обеспечению и ее опыт будет незаменим при ваших перемещениях.

— У меня сейчас возник вопрос, Ваше Святейшество, — сказала Данута. — Я хочу задать его Умберто при вас, можно?

— Да, дочь моя, пожалуйста.

— Умберто, — Данута повернулась к итальянцу, — скажи, ты отправляешься со мной по приказу, и ты выполнишь его, какой-бы он ни был?

— Ну-у… да, — тот неуверенно посмотрел на папу, одновременно стараясь избегать глаз Дануты.

— А что будет, если, например, возникнет прямая опасность захвата меня теми, другими, людьми?

Итальянец мотнул головой:

— Этого не должно произойти!

— А все же? — продолжала настаивать Данута, в то время как папа внимательно следил за их разговором.

— На этог счет я еще не получал распоряжений, — признался Умберто.

— Вот слышите! — Данута перевела взгляд на Бенедикта. — Прошу прощения, но мне показалось, что меня будут сопровождать роботы, а не живые люди. Подготовка и все такое — это, конечно, хорошо, но должна присутствовать еще и душа! А если меня прикажут им убить? Так просто — требование ситуации и ничего личного!

— Данута, зачем ты так? — чувствовалась, что Умберто действительно задели ее слова. Не зная, что сказать, он почти умоляюще посмотрел на папу, уголки рта которого уже тронула тонкая улыбка.

— Данута, вы устали, — мягко сказал он, а затем, неожиданно легко встал и сел между ними. — Вас можно понять, но уверяю, что то, о чем вы подумали, не имеет под собой никаких оснований. И Умберто, и Софи осведомлены о вашем предназначении. Они всем сердцем восприняли оказанную им честь, и в случае необходимости отдадут жизнь за вас. Если же возникнет прямая опасность вашего захвата, то будьте уверены, что с вашей головы не упадет ни один волос. Захватят, значит так тому и быть. В конце концов, для человечества польза будет и в этом случае. Так что, пожмите друг другу руки и давайте расходиться. Умберто еще ждет незаконченное дело, а вы, дочь моя, отправитесь спать. Завтра силы понадобятся нам всем — дел много, а времени мало. Следующей ночью вам уже предстоит первый перелет, и не куда-нибудь, а в Новую Зеландию. Брези предупреждал вас об этом?

Данута вдруг всхлипнула:

— Простите меня, Ваше Святейшество, прости Умберто — я была не права. Спасибо за то, что вы делаете для меня.

— Ничего, дочь моя, ничего, — папа ласково погладил её по голове. — Всё проходит, завтра будет новый день, вы отдохнете и все будет восприниматься по иному. Сейчас вас отведут в спальные покои, а в девять часов утра я жду вас к завтраку.

— Да, конечно… ты не сердишься на меня, Умберто? — собираясь вставать, Данута через плечо папы посмотрела на итальянца.

— Нет, — тот широко улыбнулся. — Все мы люди!

Глава восемнадцатая. Ватиканские сутки

Обычно для гостей папы предлагались номера отеля Алиманди, расположенного неподалеку от северной стены. Однако самые близкие и важные гости могли поселиться в доме Святой Марты, где уже полсотни лет во время конклава жили кардиналы. Дануте же выпала особая честь — выделенные ей покои находились непосредственно в пентхаусе Апостольского дворца, примыкая к покоям самого папы. Конечно, такая мера была вынужденной и диктовалась особыми обстоятельствами, требовавшими соблюдения тайны ее пребывания, но все же мало кому из смертных случалось жить в резиденции самого понтифика.

Нельзя сказать, что теперь Дануте совсем уж не нравилось происходящее с ней. Будем честны — простой девушке из глухого европейского городка, затерянного где-то в Юлийских Альпах, постепенно становилось все приятнее сознавать, что вокруг нее развивается борьба, на кону которой стоит, возможно, судьба всего мира. Данута была не глупа, и сейчас, лежа на перине на огромной кровати, под расписанным золотом балдахином, она наконец по-настоящему осознала свою избранность и предназначение. Судьба выбрала ее и надо было гордиться этим, быть благодарным провидению. Раз ей выпала такая доля, надо было с честью и достоинством нести груз свалившейся ответственности. Молодость быстро брала свое, помогала приспособиться к случившимся переменам, не воспринимать их как трагедию. В конце концов, бабушка — единственный родной человек, была жива и здорова, ее парень предал её при первой возможности, а врачи, которые пострадали, прикоснувшись к тайне — так в этом не было вины самой Дануты, да и знала она их лишь несколько часов.