Юнкер - Валерий Пылаев

Винтовка, которую взял, явно не была новой… и не была уже давно. Приклад выглядел так, будто его неоднократно использовали то ли как лопату, то ли как весло. Лака на нем осталась едва ли половина, и дерево покрывали мелкие царапины, вмятины, потертости — из тех, что непременно появляются на видавшем виды оружии, сменившем не одну пару рук. Не лучше выглядели и металлические части — кое-где сквозь воронение просвечивал металл, а спусковой крючок и рычаг затвора были отполированы пальцами чуть ли не до блеска.

— Тридцать пятый год, — пояснил Иван, указывая на клеймо на магазинной коробке. — Раритет, можно сказать. Любая новая по сравнению с этой — хлам.

— Это почему?

— Ну… У нас в тридцать седьмом чуть с османами война не вышла — так мне рассказывали. — Иван на мгновение задумался, вспоминая. — Тогда винтовок много делать стали. Удешевляли производство, штамповали наспех — поэтому и металл уже не тот, и сборка тяп-ляп. А вот эту, — Иван передал мне оружие, — на века делали. Так что не смотри, что она такая… невзрачная.

На ощупь древнее — в два с лишним раза старше меня самого — оружие оказалось куда приятнее, чем с виду. Легло в руки приятной тяжестью и тут же отозвалось на прикосновение. То ли едва ли заметной вибрацией, то ли…

Я вдруг отчетливо понял, что когда-то этой винтовкой владел Одаренный. И весьма сильный.

— Ну как, понравилась? — усмехнулся Иван. — Берем?

— Берем! — Я вдруг испугался, что «дядька» отыщет на стойке что-нибудь еще. — И пойдем уже.

Глава 10

— … и это, милостивые государи, трехлинейная винтовка образца одна тысяча девятьсот тридцать второго года. — Ротный чуть возвысил голос. — Конструкции Игната Сергеевича Мосина. Основная стрелковая единица российской армии. Надежнейший, не побоюсь этого слова, аппарат, который по праву считается одним из лучших — если не лучшим в мире.

Господа юнкера слушали внимательно. Мама и Папа вел у нас не так уж много занятий — но каждое запоминалось надолго. А уж по сравнению с нагоняющими тоску лекциями по военной топографии и математике его классы и вовсе казались чуть ли не самым настоящим развлечением. Ротный щедро сдабривал теорию собственным войсковым опытом — а иногда и армейскими байками, от которых весь курс дружно ложился на парты в приступе хохота.

Но и доносил, что называется, как следует — и как следует спрашивал. Неуважения к своему предмету Мама и Папа не терпел категорически.

Но сегодня я слушал не слишком-то внимательно. И не потому, что занятие вышло скучным — ротный даже таблицу основных технических характеристик умел излагать по меньшей мере занятно. И все же конкретно сейчас куда больше, чем трехлинейная винтовка Мосина в целом, меня интересовала конкретно та, что попала мне в руки.

Точнее — следы магии на ложе и прикладе. Похоже, когда-то плетение покрывало оружие целиком, но теперь осталось только на дереве. То ли природный материал лучше «впитал» силу Одаренного, то ли тот почему-то обделил вниманием металлические части… то ли никакой практической цели это странное недозаклятье не подразумевало изначально.

Оно не отличалось какой-то запредельной сложностью, да и изяществом, пожалуй, не блистало — если не считать за таковое изрядное количество мелких деталей контура. Создавалось впечатление, что маг работал с Даром не один день, кропотливо покрывая приклад невидимым глазу узором. Просто так, потому что мог — как мастер по дереву, которому выпало долго сидеть без работы — и поэтому решивший заняться хоть чем-то.

И было в его «резце» что-то цепляющее, захватившее мое внимание целиком и полностью. Наполовину растворившиеся в небытие — за долгие годы, не иначе — контуры плетения казались… нет, не то, чтобы знакомыми — но что-то похожее на них я уже видел, причем неоднократно. И если…

— Господин юнкер, вы слишком медленно моргаете!

Размеренный рассказ ротного вдруг вменился властным криком. Мама и Папа гневался…

Но, к счастью, не на меня, хоть я и прослушал половину лекции, погрузившись в разглядывание магического контура. Досталось Богдану: господин юнкер Бецкий ночью улегся часа в три, старательно заучивая имена любимых женщин «благородного подпоручика» Подольского, и теперь основательно клевал носом.

— Никак нет, ваше высокоблагородие! — Богдан вскочил из-за парты и вытянулся по стойке «смирно». — Моргать вообще не смею!

— Да? — усмехнулся Мама и Папа. — Тогда повторите, что я только что сказал.

— Вы сказали — господин юнкер, вы слишком медленно моргаете… — Богдан на всякий случай чуть втянул голову в плечи и добавил: — Ваше высокоблагородие.

Заржали все — за исключением разве что десятка самых дисциплинированных. Даже Артем, обычно мрачный, как туча, улыбнулся, в первый раз на моей памяти показывая два ряда ровных белых зубов. Мама и Папа нахмурился… но тут же и сам ухмыльнулся и жестом посадил Богдана на место.

Гроза прошла стороной.

— Прошу не забывать, что не всем из здесь присутствующих повезло родиться с магическим Даром. — Ротный для пущей наглядности зажег на ладони крохотный огонек — что-то вроде Горыныча, только поярче и посложнее. — Но и тех, кто считает огнестрельное оружие бестолковой игрушкой для простых солдат, уверяю — это совсем не так.

— Да толку-то от него? — пробурчал кто-то с задних рядов. — Щит не пробьет, таскать еще…

— Слова человека, который никогда не был в настоящем бою, — невозмутимо парировал Мама и Папа — похоже, подобные умники неизменно находились на каждом курсе. — И даже на полноценных учениях. Видите ли, господин юнкер, далеко не каждому Одаренному суждено достичь высших магических классов. А все прочие — включая и мой собственный восьмой — объединяет не только ограниченная сила заклятий, но и весьма… — Ротный сделал паузу и для пущей убедительности повторил: — Весьма скромный резерв. Иными словами, никто из вас не сможет удерживать Щит бесконечно — как не сможет бесконечно бить боевыми заклятиями. В схватке силы заканчиваются куда быстрее, чем успеваешь заметить.

Это я уже успел почувствовать на собственной шкуре. Даже имея слоновый для моего возраста запас духа, я все равно не брезговал и «наганом»… Хотя бы потому, что без него в определенный момент просто-напросто стал бы беспомощен.

— Магия — могучее оружие Одаренного. Но и она может подвести. А простое железо, — Ротный коснулся кончиками пальцем лежавшей перед ним на столе винтовки, — порой оказывается куда надежнее. Не говоря уже о том, что оно, как ни крути, объединяет обер-офицера дворянского сословия с простым солдатом — и это не стоит недооценивать… В конце концов, правильный офицер — это в первую очередь командир,