Князь мертвецов (СИ) - Кирилл Кащеев

— сама, первая! — намекнула на примирение! И он бы пригласил ее на танец, и конечно, они бы поговорили. Но когда узнаешь, что, упокоив мертвое и убив живое, ты не оставил шансов на жизнь и себе, а первую кадриль танцуешь со своим возможным палачом… Как-то вышибает из памяти, что тебя ждет девушка. Тогда он просто ушел с бала, не попрощавшись. Это еще больше испортило отношения с отцом, а к Зинаиде он не подходил и сам — навряд ли девушка, первая сделавшая шаг к примирению после ссоры, простит, что ею пренебрегли. А объяснить он ничего не может!

— Я хотела поблагодарить, что вы забрали моего бедного котика с той дороги, — почти шепотом, так что приходилось прислушиваться, пробормотала она.

То, что сломанный паро-кот, попросту брошенный на дороге, когда они спасались от убийц, уцелел, было, конечно, чистейшим везением. Варяжский набег поспособствовал, что ни один предприимчивый крестьянин не уволок его на свое подворье: все предприимчивые сидели дома, готовясь отстреливаться. Ну а примчавшийся на следующий день Свенельд Карлович, старший брат Ингвара, помог вывезти сломанную машину Зинины на паро-телеге. Но сейчас Митя приосанился:

— Поверьте, это самое малое, что я мог сделать для вас!

— Верим, — раздался из угла конюшни почти детский, но очень уверенный и хорошо знакомый Мите голосок. — Сделать меньше и правда было бы затруднительно! Меньше — это уж и вовсе ничего!

Глава 12. Такой замечательный Митя

Митя повернулся — как поворачиваются под прицелом, когда бояться, что у того, кто стоит за спиной, дрогнет палец на курке.

На него этот… как его… морок! — не действовал, но сейчас она не морочила. Она тихонько сидела в уголке на старой бочке, словно сливаясь с остальными разноцветными сестричками и даже со старой конюшней. Обыкновенная юная барышня. Такая же обычная, как в деревне была обычной тощей деревенской девчонкой, каких сотни, а в городе так и вовсе обыкновенным уличным мальчишкой. Платье блеклой пастели с единственным воланом, ленточка мышиного цвета в волосах — новенькая, но все равно блеклая. Ножки-спичечки, ручки-веточки, остренькое личико с бледной кожей и спущенная на лоб прядь, за которой так удобно прятать глаза. Или отбросить ее, как занавес в театре, и уставиться в упор пристальным, жутковато-прозрачным взглядом.

.. Дарья Родионовна, — склонил голову Митя.

— Дмитрий Аркадьевич, — она коротко, почти по-военному кивнула, и это было удивительно уместно. Сразу понятно — сейчас будем воевать. Осталось понять — за что.

Дарья Родионовна Шабельская, она же Даринка, она же — наследственная ведьма семейства Шабельских, не заставила его мучиться сомнениями. Мрачно зыркнула ведьмовскими глазищами, но улыбнулась сладко-сладко, прямо не девочка — карамель! Слаще, чем та, что на пальцах у Алевтины осталась.

— Мы просто в восторге, что вы столь ответственно занялись последствиями своих же действий, — в лучших традициях выпускниц закрытых пансионов прощебетала она. Или это всего лишь оправдание, что девиц так учат? Может, у них это просто в крови?

— Дашка, ты — противная! — вдруг объявила Алевтина.

— Аля, ты опять? Что ты говоришь! — скандализированно вскричали Ада и Зина разом, а близняшки-бандитки так и вовсе промолчали, а это для них все равно, что для других девиц в обморок упасть.

— А чего она? Будто это Митя Зинкиного паро-кота сломал? — Алевтина кинула на сестру неприязненный взгляд.

На младшую сестру, хотя об этом забываешь, когда смотришь на Алевтину, очаровательную, как торт с розочками, и на Даринку… Дарью, похожую на вечернюю тень, из тех, что ползет по стенам, проникая куда угодно и несет с собой… Да всякое. Вот сейчас, кажется, ничего хорошего, во всяком случае — ему.

— Митя меня спас! — Зиночка тоже вступиласъ. — От цыгана на паро-телеге!

— О! — глаза Даринки распахнулись в фальшивом ужасе, а руки в перчатках она прижала к груди. — Цыган! Да на паро-телеге! Напал на тебя? И чем же ты так его разозлила, Зиночка?

— Тшшшсссс… — Митя злобно выдохнул сквозь зубы. Сперва она потратила свою долю варяжской добычи на альвийский шелк для сестер, а теперь собирается взвалить на него Зиночкиного паро-кота — причем почти в буквальном смысле этого слова?

— Раньше, хоть ты одна ездила, хоть с другими кавалерами, никакие паро-цыгане на тебя не нападали. Думаю, надо еще с маменькой посоветоваться — вдруг она догадается, почему так? Или госпожа губернаторша. Или другие дамы — да вот хоть ваша тетушка, да, Митя? Она дама с опытом, наверняка подскажет. — Даринка улыбнулась, оскалив мелкие, как у крыски, зубки.

— Цыган был обыкновенный. — буркнул Митя, уже понимая, что пропал. Обречен. Он не сможет торговаться с девушкой, которую сам позвал на прогулку, настаивал, интриговал даже и не сберег! Особенно если его безответственность, а еще больше — скаредность, станет обсуждаться в каждой гостиной Екатеринослава.

Даринка еще раз улыбнулась и кивнула, давая понять, что ход Митиных мыслей ей понятен — и да, станет!

— Я совершенно уверена… — попыталась возразить Зиночка.

— Не спорьте, Зиночка. — остановил ее Митя. — Даша… я могу вас так называть, Дарья Родионовна? Или вы предпочитаете на местный лад Даринкой?

На редкость бессмысленный и беззубый выпад! Но хоть что-то.

— Дарья права, — чтоб ее вместе с ее правотой! — На вас бы никогда не напали, если бы вы не были со мной. А потому я несу ответственность.

Вот всегда он это слово ненавидел! Хоть на отца поглядеть, хоть на дядюшку, но ответственность — это ужасно! А сейчас понятно, что еще и очень, очень накладно!

— Паро-кота Зинаиды починить можно? — он повернулся к продолжающему копошиться в железках Ингвару.

Ингвар замер, не поворачиваясь. Подумал, и наконец буркнул.

— Детали некоторые или вручную вытачивать, или с «Рено» выписывать.

Проклятые снобы-Шабельские, что им стоили сыночку тот же «Руссо-Балт» взять! А ездить Петр Шабельский так и не выучился — автоматонная езда не для всяких уланов! Это им не кобылу коленками тискать, тут ловкость нужна. И соображение!

— Делайте как лучше, Ингвар, а я, — Митя растянул губы в улыбке, стараясь не выдать обуревающую его злобу. — Все оплачу! И вашу работу тоже!

— Как это мило с вашей стороны, Митя! — спархивая с бочки, выпалила Даринка. — Я всегда знала… И Зина знала… И Ада говорила… И Капа с Липой… Что вы замечательный!

— И я! Почему ты про меня забыла, я же первая… я первее всех говорила, что Митя — лучше всех!

— Аля, нет такого слова — первее, — Ада старалась не смотреть Мите в глаза.

— Слова, может, и нет, а я все равно первее! — упрямо набычилась Алевтина. — А Дашка —