Luide - Записки практикующего адвоката

Будь свободен и счастлив. А я… Я старательно обрываю нити нашей связи и возвожу стены между нами. Так тому и быть. Стерто.

Вокруг царила весна: набухли почки на деревьях, по асфальту бежали веселые ручьи, а небо сверкало синевой, от которой глаза совсем отвыкли за долгие зимние месяцы. Воробьи и толстые голуби что-то деловито выискивали в земле, и даже ветер нес в себе какой-то особенный запах весны. Прохожие с восторгом всматривались во все это, выискивая новые приметы марта.

А мне не было никакого дела до возрождения природы.

Хотелось напиться — вдрызг, до потери памяти. Дико хотелось просто забыть — любой ценой не помнить, не думать ни о чем.

Вообще я мало пью, но это был особый случай, и я не стала сопротивляться своему желанию.

Вот только, как выяснилось, осуществить это было затруднительно. Ближайшая подруга у меня только одна — Инна, остальным я не доверяю настолько, чтобы напиваться в их компании. Не хватало потом, чтоб мои пьяные откровения стали достоянием гласности!

Но у Инны заболел ребенок, и ей было не до моих проблем — температура под сорок, тем более, у такого крошки — это не шутки.

Искренне пожелав малышу выздоровления, я повесила трубку и пригорюнилась. Кому еще можно позвонить в столь деликатном случае, я попросту не представляла. Не родственникам же, в самом деле!

Пришлось направляться домой, мучительно раздумывая, пристало ли пить в одиночестве.

Мне на помощь пришел случай: как раз раздалась трель телефона. Я не собиралась отвечать — в горле комом стояли слезы, и не было никаких сил изображать рабочую активность, но, взглянув на определившийся номер, я все же подняла трубку.

— Привет! — поздоровался на том конце провода Артем. — Ты уже в городе?

Я невольно улыбнулась этой неловкой попытке завязать разговор. Понятно же, что раз отвечаю на звонки, следовательно, вернулась домой! Да и наверняка он уже слышал от моих родителей, когда я собираюсь приехать.

— Да, — подтвердила я и, неожиданно даже для себя, всхлипнула в трубку.

Я тут же обозвала себя истеричкой — не хватало еще рыдать прилюдно! — видимо, вся эта история изрядно расшатала мне нервы.

Но было поздно — Артем услышал и тут же спросил:

— Что случилось?

Конечно, можно было сделать вид, что все в полном порядке, но мне было так погано, что я не смогла изобразить спокойствие.

— Мне плохо, — призналась я. — Напиться хочется…

Артем помолчал, вероятно, раздумывая, что делать в такой нестандартной ситуации, а потом велел:

— Прекрати плакать и езжай к себе. Буду у тебя через полчаса.

— Зачем? — попыталась возразить я, но он был неумолим.

— Не волнуйся, я сам куплю что-нибудь выпить, — заявил Артем слегка насмешливо и прервал разговор, таким образом, радикально прекратив спор.

Я взглянула на замолчавшую мобилку, пожала плечами и поплелась домой.

Добравшись до дома, я отперла дверь и попросила выглянувшего на шум домового подготовить что-нибудь на закуску.

Кстати говоря, Нат все же окончательно разругался с Таей, домовой Владимира. Он не стал посвящать меня в детали, но сильно подозреваю, что дело в поступке Виноградова и его поспешной женитьбе на другой.

Стоило мне об этом подумать, как в голове начали всплывать непрошенные картины, как Владимир вносит на руках другую женщину в спальню — в нашу с ним спальню, которую я с такой любовью оформляла. Как он другой шепчет о любви и клянется в верности…

Я сердито одернула себя и твердо (в очередной раз, конечно) пообещала, что больше не стану думать об этом. Кажется, последнее время мои нервы изрядно расстроены, пора брать себя в руки. Завтра я непременно так и поступлю! А сегодня позволю себе просто поплакать напоследок…

Впрочем, как только я успела переодеться в более свободную одежду (дома крайне неудобно в костюме и колготках) и помочь Нату отнести закуски в гостиную, как раздался звонок в дверь.

Артем был пунктуален — едва минули полчаса.

Он несколько обеспокоенно осмотрел меня и поприветствовал, а потом вручил домовому позвякивающий пакет, видимо, с выпивкой.

Спустя несколько минут мы поудобнее устроились на диване и Артем разлил напитки по бокалам.

— Только пей до дна! — строго велел он мне.

Я с сомнением посмотрела на полный до краев бокал мартини (напиться уже не казалось такой хорошей идеей), но послушно выпила.

— А теперь рассказывай! — велел Артем, внимательно глядя на меня.

— Что рассказывать? — изобразила непонимание я.

— Все! — отрезал он.

Пожалуй, я и сама не ожидала, что податливо начну говорить.

Я честно поведала обо всем: о Владимире, о болезни, о поездке в Хельхейм, о своих сомнениях… Артем слушал меня очень внимательно, не перебивая и не пытаясь что-то уточнить в моем сумбурном повествовании. Он лишь крутил в руках бокал с коньяком и позволял мне выплеснуть наболевшее.

Наконец я выговорилась и замолчала, с трудом сдерживая слезы.

Артем почти силком заставил меня еще выпить, а потом спросил:

— И что тебя больше расстраивает — твоя болезнь или что тебя бросил этот Владимир?

Я послушно задумалась, пытаясь собрать слегка разбегающиеся мысли, а потом призналась:

— Знаешь, дело даже не во Владимире, хотя… А, что теперь говорить? — я махнула рукой и отпила большой глоток сладкого вина, но все же закончила. — Понимаешь, я такая никому не нужна. Никто меня не любит!

Это прозвучало так обиженно и по-детски, что я сама едва не рассмеялась.

— Ну почему же, я люблю тебя, — как-то совершенно спокойно и буднично сказал Артем.

— Я имела в виду, как мужчина! — отмахнулась я, едва не пролив вино.

Так, кажется, мне стоит сделать перерыв или хотя бы поплотнее закусывать!

— Я люблю тебя как мужчина, — усмехнувшись, подкорректировал свое признание Артем.

Это прозвучало неожиданно серьезно, и я даже слегка протрезвела. Впрочем, я совсем немного выпила, просто на голодный желудок да после нервной встряски все выпитое ударило в голову.

— Давно? — только и смогла вымолвить я.

— Давно, — коротко ответил Артем, пожав плечами.

Я помолчала. Нет, это глупости, этого просто не может быть!

— Но почему ты мне ничего не сказал?

Слова как будто с трудом выталкивались из пересохшего горла. Я не могла заставить себя посмотреть на Артема. Слишком это было… жестоко, что ли?

— Я говорил, помнишь? — так же спокойно спросил он.

Я лишь покачала головой, искренне не припоминая ничего подобного. Знаменитая немногословность Артема сейчас меня просто бесила. Он что, не может все сказать по-человечески?! Впрочем, большинство мужчин в таких случаях делаются удивительно косноязычными.