Габриэль Зевин - Право на рождение. Дилогия (ЛП)

— Хорошо, — сказал Лео, но как-то не слишком убедительно.

— Возьми шоколад из шкафа бабушки и брось его в установку для сжигания отходов.

— Но, Анни!

— Это очень важно, Лео. У нас из-за него могут быть неприятности.

— Неприятности? Я не хочу, чтобы у кого-то были неприятности.

— Их и не будет. И не забудь нажать на кнопку запуска. И проследи, чтобы бабушка не видела, что ты делаешь.

— Думаю, я смогу это сделать.

— Послушай, Лео. Возможно, я буду дома очень поздно. Если это произойдет, позвони мистеру Киплингу. Он знает, что делать.

— Ты пугаешь меня, Анни.

— Прости, я объясню все позже, — сказала я. — Я люблю тебя.

Я скрестила пальцы на удачу, чтобы Лео успел избавиться от шоколада до того, как появятся копы.

Потом я позвонила мистеру Киплингу.

— Копы пришли сегодня в школу. Кто-то отравил моего бывшего парня, и они думают, что это я, — сказала я, как только он подошел к телефону.

После короткой паузы он сказал:

— Ты все еще в Школе Святой Троицы?

— Да.

— Я прямо сейчас поеду к тебе. Держись, Аня. Мы разберемся с этим.

И в этот момент дверь в офис секретаря открылась.

— Мы нашли ее! — закричал детектив Джонс. — Она звонит по телефону!

Затем он повернулся ко мне:

— Нам нужно забрать тебя в участок для дальнейшего допроса. Твой парень только что впал в кому. Врачи думают, что он может умереть.

— Бывший парень, — тихо сказала я.

— Аня? Ты все еще у телефона? — спросил мистер Киплинг.

— Да, мистер Киплинг, — ответила я. — Не могли бы вы встретиться со мной не в школе, а в участке?

Меня никогда не пугал вид полицейского участка, и я не особенно волновалась, очутившись там в качестве задержанной. Хоть я и выросла в окружении преступников, меня еще никогда не обвиняли в преступлении.

Копы ввели меня в комнату, где одна из стен была зеркальной, и я предположила, что за мной наблюдают из-за стены. На потолке светила флуоресцентная лампа, а обогреватель, казалось, был включен всегда, вне зависимости от погоды. Полицейские сели по одну сторону стола, а я по другую. С их стороны на столе стоял кувшин воды; мне питье не полагалось. У них были стулья с обивкой, а у меня — складной стул из голого металла. Очевидно, замысел комнаты был в том, чтобы заставить обвиняемого (то есть меня) почувствовать себя некомфортно. Жалкая попытка.

Детективы были те же самые, что и в школе — Фраппе и Джонс, только Кранфорд вышел. Как и раньше, большей частью говорила Фраппе.

— Мисс Баланчина, — начала она, — когда вы в последний раз видели Гейбла Арсли?

— Я не стану отвечать на ваши вопросы, пока не прибудет мой поверенный, мистер Киплинг. Он должен быть здесь через…

И в этот момент в дверь комнаты допросов вошел сам мистер Киплинг. Он был абсолютно лысым, низеньким и немного полноватым, но у него были добрейшие (хоть и слегка навыкате) голубые глаза. От него пахло потом, он задыхался, и я никогда еще не была так рада его видеть.

— Прости, я опоздал, — прошептал он. — Машина попала в пробку, так что мне пришлось бежать.

Он обернулся к двоим детективам:

— Разве так уж необходимо было тащить шестнадцатилетнюю девушку, у которой за душой ни единого ареста, в полицейский участок? Лично мне это кажется несколько чрезмерным, как и температура в комнате!

— Сэр, проходит расследование покушения на жизнь, и обращение с мисс Баланчиной было соответствующим, — сказала Фраппе.

— Спорный вопрос, — ответил мистер Киплинг. — Допрос несовершеннолетней в школе без опекуна или поверенного кажется мне очень сомнительным. Лично я не могу не задаться вопросом, почему полицейское управление Нью-Йорка настаивает, что мальчишка с расстройством желудка — жертва попытки умышленного убийства.

— Мальчик в коме и может умереть, мистер Киплинг. Я бы хотела продолжить расспрашивать мисс Баланчину, так как время играет большую роль, — сказала Фраппе.

Мистер Киплинг кивнул.

— Мисс Баланчина, когда вы в последний раз видели Гейбла Арсли?

— В воскресенье вечером. Он зашел ко мне домой.

— Зачем?

— Он сказал, что чувствует себя неловко после того, что произошло между нами, и хочет, чтобы мы оставались друзьями.

— Что-нибудь еще? — спросила она. — Была ли у его прихода иная причина?

Я понимала, к чему она клонит.

Шоколад. Всегда шоколад.

Я велела Лео уничтожить его, так как хранение шоколада было незаконным, и я не хотела, чтобы у моей семьи были проблемы, если копы вздумают обыскать мой дом. Но что, если полицейские думают, что я отравила Гейбла при помощи шоколада? В таком случае просьба брату могла выглядеть как попытка уничтожить улики. Мне надо было подумать об этом раньше. Мне надо было хорошенько все обдумать, вот только времени не было — все происходило слишком быстро.

В мою защиту можно сказать, что Гейбл вовсе не был пай-мальчиком. Он был богатеньким обжорой и активным потребителем контрабандных товаров. Кто знает, во что он себя втравил? Кроме того, у меня не было причин сомневаться в качестве шоколада Баланчиных. Хотя всю мою жизнь шоколад был запрещен, я никогда не думала, что он может быть отравлен. Папа всегда так бдительно следил за контролем качества… но все-таки папа не управлял шоколадной фабрикой уже очень долгое время.

— Мисс Баланчина, — повторила Фраппе.

Все, что оставалось сейчас, — быть честной.

— Да, была и другая причина. Гейбл хотел знать, есть ли у меня шоколад.

— И он был?

— Да, — сказала я.

Фраппе что-то прошептала Джонсу.

Мистер Киплинг сказал:

— Перед тем как вы двое начнете бурно радоваться, я хочу напомнить, что семья Баланчиных традиционно связана с импортом и экспортом шоколада. Они производят линию шоколада под названием «Особый Баланчина», которая продается в России и Европе, где шоколад не находится под запретом. Естественно, что часть продукции иногда оказывается здесь, так что я не нахожу ничего необычного в том, что в доме у мисс Баланчиной был шоколад.

— Человек, которому она дала этот шоколад, отравился, — заметил Джонс.

— О, вы тоже умеете говорить? — сказал мистер Киплинг. — Даже если мистер Арсли и был отравлен, какие доказательства, что источником яда был именно шоколад? Яд мог попасть в его организм и другими путями.

Фраппе улыбнулась и сказала:

— Вообще-то мы со стопроцентной уверенностью можем утверждать, что отравлен был именно шоколад. Когда мисс Баланчина решила отравить Арсли, она дала ему две плитки шоколада.

— Ваша девочка действовала наверняка, — сказал Джонс.

— Она дала ему две плитки шоколада, но мистер Арсли съел только одну, — продолжила Фраппе. — Его мать нашла вторую плитку в его комнате и немедленно послала ее в лабораторию, где обнаружили, что плитка содержит большое количество фретоксина.