На изломе - Александр Афанасьев

– Что ты хочешь сказать?

– Да то, что Россия нас до нитки обобрала уже!

– Так, тихо! Вопрос сейчас стоит так – либо мы начинаем изменения, точно такие же как в России, либо нам и в самом деле… каюк придет. Свободный экспорт – импорт, либерализация валютных операций, контролируемая либерализация цен. Сейчас между нами ножницы цен, потому все товары как пылесосом высасываются в Россию.

– Так мы ж на этом живем! – воскликнул представитель Одессы.

– Успокойся, Лев Ильич.

– Да как успокоиться…

Слово взял другой докладчик, из Донецка.

– Товарищи… Вы все знаете меня, еще с тех времен…

«Тех времен» – означало времена, когда за хищение госимущества можно было попасть в камеру смертников.

– … время сейчас скверное, и для дел, и для… только дело в том, что мы сами сделали его таким. Все мы, последние несколько лет хапали, и хапали, и хапали… так вот, я сейчас говорю вам – хватит жрать!

Над столом – повисла мертвая тишина.

– Мы все, если называть вещи своими именами – настоящие паразиты. Мы присасываемся к государственному имуществу, и паразитируем на нем… высасываем оборотный капитал, покупаем за рубли, а продаем за границу за доллары… марки… так вот – рано или поздно этому всему придет конец. Если корову ни хрена не кормить, а только доить – все знают, что будет?!

Молчание. Потом один неуверенно сказал:

– Ну, ты хватил, Ефим61…

– Надо смотреть на вещи шире. Думать на пять лет вперед, на десять. Мы должны быть не паразитами, а хозяевами! Шахты, заводы – все это должно принадлежать нам! Мы должны получать прибыль, нормальную, законную прибыль, как на Западе. И вкладывать ее. Скоро у русских так же будет, я разговаривал в Кузбассе с людьми. Там уже создают совместные предприятия, покупают британские, немецкие, кипрские фирмы – и вкладывают свои же деньги, но как СП, с международным капиталом. И если мы не научимся делать так же – русские через несколько лет скупят нас.

– А думаем объединяться…

– Думаем! И надо думать! Вопрос в том, кто будет умнее? Вот ты, Павел Иванович62 – хотел бы ты не просто торговать бензином в обмен на трубы с русскими – а иметь, скажем, на Ямале несколько нефтяных и газовых скважин – твоих?

– Чего тут говорить…

– Хотел бы. Так в чем дело. Регистрируем СП с русскими и вперед. Что у нас – вложить нечего?

– Да вложить-то есть чего, только…

– Только воду мы мутим. Это верно. И потому – нам надо здесь и сейчас раз и навсегда решить – или мы дальше играемся с незалежностью, идем на поводу у всех этих Хмар, Черноволов, Юхновских и прочих. Или мы завязываем и думаем о том, как кусок хлеба заработать.

– С икрой…

– А что не так! И с икрой! Что у нас – добра мало?!

– А что… правильно Ефим говорит…

– Правильно… правильно… – пронеслось за столом

Так было принято «ришенье» о решительном разрыве ситуационного союза «Группы 239» и национал-демократов Юхновского. Ситуационный союз, заключенный на основе неприятия политики центра и желания добыть дополнительных полномочий и возможностей для Украины, не в последнюю очередь подкрепленный страхом перед митингующими на улицах демонстрантами и голодующими на граните студентами – приказал долго жить…

Днепропетровск – Киев, Украина. 03 июня 1992 года. Дедков

Взрыв этот был не первый в моей жизни.

Взрывы были в Афгане, в том числе – я чудом уцелел, когда «Татра» подорвалась на противотанковой мине… Я-то уцелел, а вот водителя можно было складывать в пакетик. Я уцелел в Нагорном Карабахе, когда озверевшие от потерь федаины заказали меня настоящим террористам – боевикам из ливанской организации АСАЛА63, приехавшим в Карабах помочь братьям по разуму. Уцелел я и здесь…

Взорвался газ. Кто-то включил газ и ушел, в квартире собралась достаточная концентрация для взрыва, а звонок и искра – довершили дело. Мне повезло что меня взрывной волной сошвырнуло с лестницы и накрыло дверью. А то бы… В Афгане я взрывов навидался…

Подскочили местные, вызвали скорую, пожарных. Поскольку взрыв был криминальным – к месту съехались борзые черные Волги городского начальства. Начальство это терлось на месте происшествия, делали умные лица, кому-то чего то приказывали, то что и так все знали, толпились, курили… короче говоря, мешали как могли. У нас мастаки делать умный вид, когда просрали все полимеры…

Утро – я встретил в кабинете зам нача Днепропетровского РОВД, полковника милиции со смешной фамилией Братишка. То ли Братишко… так и не понял я… башка болела после взрыва.

Полковник – закрыл дверь на ключ, достал из сейфа пузырь.

– Будешь?

Я показал на пальцах – чуть-чуть. Полковник плеснул мне в чай, а себе – просто в стакан налил. Не чокаясь выпили… немного полегчало, правда, непонятно, от чего – то ли от водки, то ли от чая. В мутное, закуренное стекло робко скреблось солнце…

– Захолустье тут у вас… – сказал я, заедая конфетой.

– Чего?

– Захолустье говорю. У нас никто в сейфе пузырь уже не держит… ученые.

– А где держат?

– По-разному. Кто за батареей. Кто еще где. Нычки разные у всех.

– Инспекция64 лютует? – посочувствовал полковник.

– Ну, а как?

Помолчали.

– Ну, рассказывай, коллега. Как это тебя так угораздило – только в город приехал, не объявился кстати, и уже висяков нам навешал. У нас и так, как блох на собаке…

– Висяки… – я показал, чтобы еще налили, – это не ваши будут. Это один из эпизодов уголовного дела, которое расследует Центр.

– Центр… – с неповторимой издевкой сказал полковник.

– Центр, центр… А что… Украина уже Москве не подчиняется…

Братишка долго смотрел на меня. Потом коротко сказал.

– Поехали…

…

Ехали тут недалеко – на набережную. У Днепропетровска шикарная набережная, это потому, что местный металлургический завод сваливал шлак, и вот на шлаке – сделали набережную, которая длиной, по-моему, два десятка километров, не меньше. Мы встали около только что построенного моста через Днепр, в одну сторону – была видна могучая река и застройка на другом берегу, в другую – центр города, который как и Киев – построен по оба берега Днепра.

А город был хорош! Чудо как хорош. Здесь – еще до войны первым секретарем был Брежнев, это вотчина Днепропетровского клана, который пустил в Москве неслабые корни, это – один из опорных пунктов советской организованной преступности – мафии. Нет, не татуированной с ног до головы блатной кодлы –