Огонь с небес - Олег Александрович Волков

нашу столовую по возможности добычу приношу. Аркадий Назарьевич, председатель наш, мне за это с патронами, порохом и свинцом помогает. И все довольны. Но, смею заверить вас, охоту я веду по всем правилам. В неположенное время никогда не браконьерствую. Раненного зверя никогда не бросаю. Да и волков за войну много развелось, приструнить надобно.

— Да врёт он всё, товарищ участковый, — встряла в разговор Екатерина Никифоровна. — Уж очень ему захотелось метеорит тот странный в лесу найти. Мне всю плешь проел. «Ничего ты не понимаешь, Катенька», — Екатерина Никифоровна очень точно спародировала голос мужа. — «Я метеорит найду. Обо мне потом в учебниках по истории писать будут».

— Да, хотел, — Виталий Николаевич насупился с гордым видом. — Одно другому не мешает. А тут, понимаешь, прорыв для науки! — хозяин дома с умным видом поднял указательный палец. — Заодно учёным подсобить, чтобы после долго и зря искать не пришлось.

— Хорошо, я вас понял. Дальше, пожалуйста, — Александр старательно скрыл раздражение.

Ещё во время службы в Войсках НКВД по охране тыла, Александр много раз присутствовал на допросах. Как не стращай, как заранее не предупреждай о наказании за дачу заведанно ложных показаний, однако даже самые законопослушные граждане в самую первую очередь стремятся оправдать себя за все возможные проступки и нарушения. Вот и Виталий Потапов не стал исключением. В первую очередь заядлый охотник решил заверить участкового, что он честный охотник и законопослушный гражданин.

— Так вот, — произнёс Виталий Николаевич, — дорогу до деревни я быстро разузнал. Да и чего там узнавать? Она одна такая на север будет. Весной, как морозы ушли, а снег сойти ещё не успел, я, того, ружьё на плечо и пошёл. Дело привычное: утром вышел, а днём уже там был. Однако, — голос Виталий Николаевича скатился до шёпота, — захожу в деревню, а там нет никого.

Для пущего эффекта Виталий Николаевич выкатил глаза и раскинул руки широко в стороны.

— Пять изб, и все пустые. Дыма нет, собаки не брешут, коровы не мычат, петухи горло не дерут. Хотя на дороге, что растаяла уже, следы какие-то были.

— Что за следы? — Александр тут же напрягся.

— Не могу сказать, товарищ участковый, — Виталий Николаевич виновато улыбнулся. — Но по улице единственной явно кто-то хаживал, причём, много раз. Я, это, в ближайший дом сунулся… Пусто. Изба сто лет не топлена. Внутри бардак. Но, гляжу, не покрадено ничего. Валенки добрые, тулуп хороший прямо на полу валяются. В печи чугунки стоят. Я сунулся в один из них, а там картошка. Ну, это, старая вся такая, стухла давно и протухла. Я так понимаю, её сварить-то сварили, а съесть так и не съели.

— То есть, вы хотите сказать, что местные жители покинули деревню в спешке, а из личных вещей ничего не взяли?

— Точно, — Виталий Николаевич кивнул. — Я ту избу всю осмотрел. Кровать заправлена, сундук из-под неё выглядывает. Ну и прочее так же. Хотя… — Виталий Николаевич на миг задумался, — уже после в избе кто-то пошарил. Тухлая картошка только в чугунке нашлась. А больше из еды ни крошки. Я в сарайку глянул, и там пусто. Хотя корова должна быть. Сена там много навалено, а его так никто и не съел.

Ох, товарищ участковый, честно скажу, страх меня взял. Но я, всё же, решил в другую избу глянуть. А тут по деревне какой-то гогот, уханье и рёв разнеслись. Будто сам леший с чёртом спор затеяли. Признаюсь, — Виталий Николаевич виновато опустил глаза, — страх меня окончательно пробрал. Сам не помню, как из Дубуяны прочь рванул. И больше туда ни ногой.

Интересное дело, Александр задумчиво повертел пальцами карандаш. Виталию Потапову всё же удалось выяснить главное — местные жители покинули Дубуяну в спешке. На что прямо указывают брошенные личные вещи, особенно чугунок с картошкой. В оккупации и так впроголодь жили. А после пройтись по брошенной деревне мог кто угодно. Да хоть те же финны или немцы.

— Следы боя видели? — спросил Александр и тут же пояснил. — Воронки от снарядов или гранат. Выбитые стёкла. Следы на стенах и деревьях от пуль и осколков.

— Чего нет, того нет, — уверенно ответил Виталий Николаевич. — В избах все стёкла целые. А на стенах той избы, что я глянул, ни сколов, ни царапин, ни крови на полу нет. Это точно не было, бардак только.

— Убитых в деревне видели? — на всякий случай уточнил Александр.

— Никак нет, — тут же ответил Виталий Николаевич. — Да и не пахло мертвецами, точно говорю. Уж эту вонизму ни с чем не спутаешь.

— Захоронения, хотя бы одно?

— Э-э-э… — Виталий Николаевич задумчиво почесал затылок. — На кладбище местное не заглядывал, не знаю, если там свежие могилы.

— В самой деревне или рядом с ней? — уточнил Александр.

Как правило, кладбище в непосредственной близости от населённого пункта не делают. Но, с другой стороны, если оккупанты решили прикопать следы своего преступления, то вряд ли стали бы стаскивать убитых на местный погост.

— Не видел, точно говорю, — Виталий Николаевич отрицательно мотнул головой.

— А круги на полях видели? — Александр на миг оторвался от страницы блокнота.

— Э-э-э… — Виталий Николаевич на миг замялся. — Видел, товарищ участковый. Точно видел. Дорога к деревне через луг шла. В нескольких местах снег сошёл. И в самом деле круги такие странные проступили. Снег траву ещё осенью примял, но в тех кругах она так ровненько по стрелке часовой завернулась. Почему и заметил.

— И сколько таких кругов вы заметили?

— Два. Нет, — Виталий Николаевич встрепенулся, — три заметил. Точно три. Там, в одном месте, два круга друг на друга залезли. Но, товарищ участковый, специально деревню по околице я не обходил. То, что видел, только с дороги приметил. Я ещё тогда подумал, что тут какая-то чертовщина творится.

— Следы присутствия оккупантов видели?

— Э-э-э… — растерянно протянул Виталий Николаевич, — какие такие следы оккупантов?

— Места стоянки бронетехники и грузовиков, — принялся перечислять Александр. — Мусор в виде бочек, ящиков, пакетов с немецкой или финской символикой. Либо с надписями на немецком или финском.

— Вот чего не видел, того не видел, — ответил Виталий Николаевич. — Но и вы поймите, товарищ