Скабинея - Надежда Храмушина

— Сначала найти. Но мне кажется, что Марина теперь стала не главной задачей. Я всё думаю про эти листики с заговором. Если Венин хозяин выпустит Скабинею, от неё могут быть большие неприятности всем. И не только в Синем.

— И не только от Скабинеи. — Добавил он. — Горным Духам, которые её сторожат, это тоже не понравится. Они тоже не будут церемониться.

— Тогда тебе надо пошустрее искать выход из положения. Не помню случая, чтобы не было выхода.

Вечером Сакатов позвонил снова.

— Знаешь, Оля, что-то мне не нравится, что можно прочитать заветные слова, а потом освободить Скабинею. Я про эти таинственные листки.

— Ты что-то нашёл?

— Нашёл, не совсем то, но из этого тоже можно сделать определённые выводы. Случай тебе сейчас расскажу. Это было в тридцатых годах, перед войной. Тогда много уделяли внимания горному делу. Много печатали интересных статей, чтобы пробудить у молодёжи интерес и подтолкнуть к выбору горных профессий. Так вот, создание разных кружков, типа юных геологов, приветствовалось. В одной Свердловской школе, как раз такой кружок и был. Вёл его учитель географии Пиканов Самуил Львович, человек не равнодушный и энергичный, хоть и в преклонных годах, но душой молодой и лёгкий на подъём. Приглашал он на заседания этого кружка интересных людей — заслуженных горняков, геологов. И вот собрал он после экзаменов своих восьмиклассников, и пошёл с ними в поход на Волчиху. Гора эта интересная во всех отношениях. Много тайн хранит, и открывать их не спешит. История у неё тоже имеется, то есть место не просто так Самуил Львович выбрал, а с умыслом. Во-первых, природа вокруг Волчихи чудесная, всё-таки Чусовая — одна из самых красивейших рек. Во-вторых, если рассвет на горе встретишь — навсегда его в памяти будешь хранить. Ну и в третьих. Там камушки интересные попадаются. Вот о них он и собирался поговорить. Ребят с ним пошло тринадцать человек. Да, сразу хочу сказать, я тоже, как прочитал, что ребят было тринадцать, как-то сразу насторожился. Поднялись они на Волчиху, поставили палатки, кашу варят, гитару достали, поют. Романтика. А вид с Волчихи красивый! Кругом леса, поля, Чусовая блестит, небо в ней отражается голубое. Возле костра сидят, смотрят, как небо темнеет, звёзды высыпают, время для страшных историй пришло. В группе их был Силантьев Тёма, он на Урал с родителями с Дальнего Востока приехал, они у него геологи. А парнишка такой интересный был, любознательный, историей увлекался. Он с родителями несколько раз в поле ходил, бабушек-дедушек у него не было, вот родители его летом с собой и таскали в экспедиции, несмотря на то, что там не очень комфортные условия для ребёнка были. Камушки-то он тоже знал, и многое про них мог рассказать, привычное дело это было для него. Вот он ребятам вечером и рассказал, как однажды у них в поле случай странный произошёл. Он со своим отцом, Леонидом Ивановичем, и ещё с одним геологом ушли вперёд от всей группы, чтобы определиться с местом их лагеря. Пешком прошли километров двадцать, а когда сделали привал, то оказалось, что Тёма рюкзак с провизией в лагере оставил, а по ошибке другой рюкзак взял, их лаборантки Анечки. Но геологи готовы к любым испытаниям, на то они и геологи, и не такое случалось у них. Леонид Иванович пробежался вокруг, и принёс целую охапку грибов. Они их почистили, в котелок бросили, сидят, варят. И вдруг собака рядом залаяла. А места там были дикие, необжитые, до ближайшего жилища не меньше трёхсот километров. Так что они совсем не ожидали кого-то из людей встретить. Отец крикнул, что, мол, мы здесь, просим к нашему костру. Одно дело, когда мы в городе мимо людей проходим, не замечая их, другое дело — тайга. Тут проигнорировать встречного не получается, люди как-то ближе друг к другу становятся. Выходит к ним на поляну дед, седой весь, и глаза с внимательным прищуром, одетый в какой-то полушубок, на ногах сапоги кирзовые. С ним собака большая, отец потом Тёме говорил, что если это и собака, то точно, помесь с волком. Дед поздоровался, мешок заплечный на землю скинул, достал из него хлеб и солонину, так что к грибнице это в самый раз пришлось. И, как повелось, разговорились, что да как. Леонид Иванович сказал, что они геологи, их партия уже второй год ведёт разведку в этих краях. Дед представился, как дед Анфим, сказал, что из деревни Поречной, но большую часть времени живёт на заимке, так как один остался, ничего его больше не держит в деревне. Стал спрашивать у них, какие минералы их интересуют, какие планы по освоению месторождений. Так неспешно разговаривают, сидят у огня, а потом дед Анфим достаёт из мешка камень, и протягивает Тёминому отцу. Тот повертел его в руках, передал своему товарищу. Тот его покрутил, тоже покачал головой, отцу обратно отдал. «Так это что за минерал такой, к стыду своему, я не могу распознать в нём ни один знакомый мне, откуда он?» Спросил он деда. Тот ухмыльнулся в бороду и говорит ему: «Конечно, ты не можешь распознать. Это бо́лог. Камень-страж. Глубоко он лежит, не для людей он. Оставь его себе и запомни, как только дошли до места, где камень такой встретили, остановитесь. Не будите лиха. Многое, о чём человек даже не догадывается, сокрыто под такими камнями. И лучше вам не знать про то». Попрощался с ними дед и ушёл. А через два дня их экспедиция определилась с новой стоянкой, работы пошли своим чередом. Прошёл месяц, Тёму должны были отправить следующим вертолётом на большую землю, так как время к школе подходило, когда случилось непредвиденное. В экспедиции уже все плановые работы провели, образцы грунтов и воды отправили на вертолёте в лабораторию, занимались полевыми испытаниями грунтового основания. И в это время случайно на природный пролом наткнулись, и решили, насколько возможно, разведать его. Тем более, по всем приметам он неглубокий был, фонариком они дно видели, метрах в шести от поверхности. Самым ловким и спортивным у них в экспедиции был Павлик Сосновских, вот его-то и решили спустить в провал. Тем более провал был не широкий, а Павлик был очень худого телосложения. Закрепили верёвки, он в каске, с собой маску взял, с фонариком начал спускаться. До дна опустился и крикнул, что в бок уходит пятиметровый коридор, а там снова шахта. Леонид Иванович велел взять образцы и подниматься, так как снаряжение не позволяло