Петр Хомяков - Тайна царя Иоанна

Получить же крышу в милиции им тоже не давалось. По двум причинам. Во-первых, у нас там были давние связи, и вашим коллегам было невыгодно менять давних надежных партнеров. Во-вторых, несколько ваших коллег побывали в Чечне и вернулись оттуда со стойкой ненавистью к кавказцам.

– Не могу не прервать вас, барон, – вставил реплику Мыльников, – но я впервые за многие годы работы в правоохранительных органах слышу изложение столь грязных, назовем вещи своими именами, фактов таким академичным языком. И таким ровным, спокойным тоном. И мне самому хочется беседовать с вами без ментовской «простоты» и использования жаргона. Что это? Запредельный цинизм, или что-то иное?

– Если не возражаете, я готов обсудить это в завершающей части нашей беседы. Но, спешу заметить, что особого цинизма я пока не вижу. Речь идет о предыстории вопроса, о событиях, в которых ни вы, ни я не участвовали.

– Пожалуй, вы правы.

– Тогда, я, с вашего позволения, продолжу. Итак, несмотря на рост рядов, кавказские группировки до поры до времени не могли потеснить нас в наших традиционных сферах криминального бизнеса. Ситуация начала меняться, когда главой городского суда стал чеченец.

– А вы не путаете? По-моему, он дагестанец.

– Ах, майор! Нету такого народа, дагестанцы. Есть аварцы, даргинцы, лезгины, те же чеченцы. И все они живут в Дагестане. Вам как географу по первому образованию это можно было не напоминать.

Мыльников мог бы и обидеться, но ему почему-то не хотелось. Барон был ему откровенно симпатичен. И все же он не удержался от реплики.

– Откуда вы знаете, кто я по первому образованию?

– Да от вашего же начальства. Но, поверьте, прежде чем мы решились на эту беседу с вами, мы попытались составить ваш, если можно так сказать, «портрет» и по нашим, цыганским, каналам.

– Ну, и как, «портрет»?

– Вполне приемлемый.

– Знаете, если бы вы сказали, что-то типа «достойный», я бы стал сомневаться в вашей искренности.

– Что вы, майор. Я все же специалист по высшей нервной деятельности, а значит, в некотором роде, психолог. Таких проколов я бы не допустил.

– Вы просто великолепны, барон. Знаете, я, образно говоря, уже сто лет не общался уже с приличными людьми. Тем более, при обсуждении вопросов, касающихся моей профессиональной деятельности. Так что, общаясь сейчас с вами я как бы одновременно и работаю, и отдыхаю душой.

– Благодарю, майор. Но вернемся к нашим баранам. То, что я сказал до этого, могло быть вам известно и самому. Но теперь я хочу начать вам изложение информации, наверняка новой для вас. Итак, кавказцы получили хорошую крышу в лице некоторых судейских и прокурорских работников. Но окончательно они укрепились после того, как через эти свои связи установили контакт с городской администрацией. В свое время мы проглядели этот момент, сосредоточившись на «окучивании», как говорят ныне, только милиции.

Но, это так, к слову. Короче, после «скупки» городской администрации, число кавказцев в нашем городе стало стремительно расти. И с такими возможностями и с такой крышей они могли уже начать реальное наступление на нас. Что они и сделали.

А последняя драка это уже так, завершение процесса. Но для нас положение драматичнее. Судя по всему, ваш начальник не сможет далее покровительствовать нам. На него давят и судейские, и прокурорские и из городской администрации. Именно поэтому он решил поручить ведение дела не одному из прикормленных нами ваших коллег, а вам.

Наверное, он мудро решил, что в данном случае лучше довериться случаю. Судя по некоторым вашим действиям, вы вполне разумно решили принять сторону кавказцев. Но благодарности от них вы не дождетесь.

– Не надо домысливать за меня, барон, – Мыльников начал раздражаться.

– Упаси Бог, майор! Не сердитесь. Но мы же договорились быть откровенными. Поэтому я продолжу. В этой ситуации вы могли сделать существенную ошибку. Для усиления обвинительного уклона в отношении нас, поднять вопрос о жертве драки со стороны кавказцев, которую они не афишируют. А знаете, почему? Потому что это представитель чеченских боевиков, находящийся в федеральном розыске. Он приехал проинспектировать новый чеченский форпост в России в лице нашего города, захватываемого кавказской мафией.

И пожелал показать «тыловым крысам», как они называют своих земляков здесь, что значит настоящий боевик. Ну, и получил в драке так, что лежит сейчас в реанимации.

Если бы вы начали, с наилучшими по отношению к кавказцам намерениями, использовать этого пострадавшего, то просто стали бы жертвой боевиков.

– Спасибо за предупреждение. Но, согласитесь, это не меняет предпосылок для формирования моей, если угодно, шкурной, позиции в этом деле. А только укрепляет меня в ней.

– Соглашусь. Но и вы согласитесь, что в этом деле вы больше теряете, чем приобретаете, при любом раскладе. Сделать из нас виновных довольно трудно, хотя и возможно. Но все равно, в такой явной фальсификации дела имеется определенный риск. Кроме того, вы наживаете новых врагов, не получив новых друзей. И все в итоге решается за ваш личный счет.

– И что же из всего этого следует?

– Что выход можно найти только нестандартный. И мы предлагаем его вам. Наше предложение таково. К сожалению, мы не можем предложить вам достаточной суммы, чтобы вы могли бы провести расследование в соответствие с истиной, а потом, хлопнув дверью, удалиться на покой. Но мы можем дать вам нечто большее.

– Что же?

– Во-первых, некоторую сумму денег достаточных, чтобы не с нуля начинать новый проект в вашей бурной жизни. Скажем, сто тысяч долларов.

– Я устал начинать все заново, барон.

– Я понимаю. Но мы дадим вам и еще нечто, что позволит вам стать действительно богатым человеком и тогда уже точно уйти на покой обеспеченным рантье.

Барон что-то громко сказал по-цыгански. В гостиную вошел крупный грузный цыган, неся в руках какой-то сверток. Он развернул его и положил на стол какой-то очевидно, очень старый, не сказать, древний, кожаный цилиндр. После чего неслышно удалился.

Барон осторожно вынул из цилиндра пергаментный свиток, с текстом на незнакомом Мыльникову языке.

– Что это? – спросил Мыльников.

– Это одна из рукописей из библиотеки Ивана Грозного.

Разумеется, Мыльников был заинтригован. Но он не дал взять в себе верх интеллигентскому любопытству.

– Послушайте, барон, почему я должен вам верить? Я не эксперт. Эта рукопись может быть подделкой. Потом, как я ее продам? Я не специалист в такого рода делах. Наконец, почему вы сами не реализуете ее? Или вообще, всю библиотеку в целом?

– Начну с последнего. Мы не знаем, где вся библиотека. В подлинности же и ценности этой рукописи мы не сомневаемся. Хотя, понимаю, что это не аргумент. А сами мы не можем ее продать потому, что мы в цейтноте. Обложили нас, понимаете?