Темная сторона - Натали Смит

Я смотрела под лапы компаньона и думала: это ни в какие ворота не лезет. Не успели границу перейти – и нате вам, получите еще ребусов. Загадочная вторая тень – больше и темнее естественной тени кота – потянулась, голова вниз, зад – наверх. Знаете, это просто возмутительно, совсем никакого стеснения.

– Как жить будем дальше, Бальтазар?

– Яу не знаю, но с твоим ароматом надо что‑то делать. Кстати, в избе такого не было. Наверное, пограничная территория.

Он отнял лапу от носа, чихнул и вздохнул:

– Ладно, кажется, яу сегодня потерплю, а вечером сварим зелье одно, обоняние отшибает на раз‑два.

– Это все, что тебя волнует? – вернула я ему подколку. – Пойдем искать Баюна.

– Не хочу.

– Как это «не хочу»?

– Ну, у нас есть дела поинтереснее. Давай на Кощеев замок посмотрим, пещеру Горыныча найдем. Тебе лишь бы с чужими котами знакомитьсяу! А если у него блохи или лишай? Сначала надо все разузнать.

Так‑так, это что‑то новенькое, Бальтазар не хочет нестись навстречу опасности. Неожиданно. Я на минуту задумалась, что в таком случае сделать‑то, проблема сама себя не решит. Но и напролом сейчас, видимо, не стоит. Окружным путем так окружным путем.

– Тогда бросим монетку. – Я пошарила в сумочке и вытащила первую попавшуюся. – Орел или решка?

– Ты серьезно? – удивился кот.

– Я всегда серьезна, кроме выходных.

– Орел, – соизволил подыграть компаньон.

– Решка, – подкинула серебряный «дубок», поймала, шлепнула на тыльную сторону ладони. Монетка лежала растительным орнаментом кверху. – Твоя взяла. Куда идем?

– К Кощею, хочу Морока повидать, и компания бы нам не помешала.

– Пожалуй, надо поздороваться с местным правителем, прежде чем землю без разрешения топтать, – мирно согласилась я и достала карту.

* * *

Пир посреди незнакомой местности улучшает настроение. Скатерть‑самобранка работает отлично: кофе и круассаны мне, рыбки коту, торт летописцу. На сладенькое он приманился, сел рядышком, тревожно глядя по сторонам.

– Да не дрейфь, писака, прорвемся! – облизнулся Бальтазар.

– Вот лучше скажи, что за названия тут такие: Керста, Истаяти, Скляные? – пристала я к Тихону.

– Керста – гроб, могила. Истаяти – погубить, погибель. Скляные – стеклянные. – Он торопливо собирал сладкие крошки и облизывал ложку.

– Знаете, друзья, я вот прямо чувствую воодушевление, желание покорять новые вершины, особенно первые. Гроб? Дайте два. Погибель? Святые суслики, как весело‑то! – Мне хотелось завернуться в плед и сесть у очага с чашкой какао.

Видимо, скатерть владеет телепатией, поскольку на ней незамедлительно появилась чашка с дымящимся ароматным напитком. И сверху зефирки. Я тут же сцапала угощение – эмоциональный фон необходимо поправлять любым способом.

– В путь? – Супчик приземлился мне на плечо и вцепился в косу.

– Да.

Столовые приборы исчезают сразу после еды – очень удобно. Я убрала скатерть и еще раз взглянула на карту:

– Изольда, будь добра, Скляные горы, замок Кощея.

БТР прыгнула без разминки, меня впечатало в стену и придавило котом. Шишка на голове обеспечена, ушиб всей Янины тоже – котяра весит центнер.

– Мря‑я‑яу! Ты что творишь, курьи твои мозги?! – возмутился Бальтазар и вцепился всеми когтями в половицы.

Я попробовала установить связь с избой, но она меня не слышала, рано я радовалась. Казимир побери, это сколько нас швырять будет?

Шестнадцать раз.

* * *

Мы буквально вывалились из дома, как будто нам дали пинка для ускорения. Земля, земля родимая, как хорошо, что тебя не трясет! Я отдышалась и высказала Изольде все, что думаю о ее выкрутасах, пообещала не вытирать ноги перед входом и не чистить дымоход. Никогда. Тот момент, что я его еще не чистила и знать не знаю, как это делается, можно опустить. Кот посулил метить по углам и обдирать косяки. Изба гневно хлопнула дверью: в этом мире нам еще предстоит поладить, видимо.

Я призвала ступу и огляделась.

Здесь было значительно холоднее, и Супчик вновь прицепился ко мне, чтобы согреться. Какое время дня – непонятно, такое чувство, что положение тусклого солнца не меняется. Бросила взгляд на часы: тринадцать двадцать две по Москве. Мы осматривали местность. Скляные горы, наверное, не самые высокие, у меня не возникло ощущения букашки рядом со слоном. Правда, сравнивать мне не с чем, возможно, впечатление обманчиво. Я всегда восхищалась красотой горных вершин, но сама ни разу там не бывала. Вид гор напоминает мне пейзажи другого мира. Будь я альпинисткой, выдумала бы себе приключение научной экспедиции на дальней планете. На вершинах Скляных гор лежат небольшие снежные шапки, причудливый рисунок гребней похож на фигуры диковинных зверей, и возле них парят небольшие серые тучки.

Мы остановились недалеко от подножия, на участке с более‑менее приличными деревьями, у них даже листья имелись, хоть и довольно пожухлые. Кустарники и пробивающаяся между камней трава дополняли пейзаж. Местную флору питал спускавшийся с горы ручей, шумно скачущий по камням. Вода стекала, образуя маленькое озеро. Вороны кружили над нами, горланя во всю мочь: мы их спугнули своим появлением. Вообще, на склоне горы растительность выглядела живее, чем у подножия, и гораздо более живой, чем в точке нашего появления.

Птицы умолкли. Ручей, до этой минуты шумный, будто застыл. Тишина. Такая странная, звенящая, после постоянного шума города режет слух. Длилась она мгновение, а потом со склона посыпались камешки и где‑то высоко раздался рокот, стук, взвилась пыль – вероятно, случился небольшой камнепад. Птицы снова всполошились.

– Ягуся! – тревожный голос кота отвлек меня от созерцания. – Мы окружены! За твоим амбре не учуял их.

Оглянулась по сторонам – горынычи. Множество мелких родичей великого Змея, но не такие, как мы видели в деревне, когда Лешка рубил им головы, другие. У этих не кожа – костяная чешуя или что‑то вроде того, они сливались с пейзажем, будто спецназ на операции. Я их не услышала за шумом камней, ручьем и вороньим граем. Змеи как будто вырастали из земли, поднимались внезапно: сначала бугрились большими камнями, потом расправляли шеи, крылья и летели к нам. Не скажу, что вид у них был приветливый. Один приземлился, выпустил пламя сразу из всех голов, два его хвоста хлестали по бокам. Вот не стоило этого делать. Мы все здесь нежные и легкоранимые, а потому теперь защищаемся, не раздумывая. БТР встряхнулась и в два длинных шага добралась до раздражителя. Любимый прием избы – волшебный пендель. Горыныч, бестолково размахивая крыльями, полетел назад, упал на землю, что‑то хрустнуло.

Его собратья зашипели, кто в воздухе, кто на земле.

– Что им нужно? – озадачился кот. – Я не слышал, чтобы они стаей