Тайна исчезнувшей колонии - Ольга Хараборкина

будто прислушиваясь к чему-то, прикоснулся рукой к груди, там под рубахой, что-то висело. Амулет? На его лице появилась еще одна глупая улыбка, как у деревенского дурачка, а потом он встряхнулся словно пес и взгляд принял осмысленное выражение.

— Хейг, тебе все само идет в руки, а ты не замечаешь, — покачал он головой. — Но теперь я другой, моя судьба изменилась! Мне не нужно выслуживаться, теперь я хозяин своей жизни.

— Это здорово! — не удержался я и даже захлопал в ладоши. — Браво!

Мне этот разговор уже начал надоедать, у Лукаса похоже кукушка чирикнула последние прости, у магов подобное случается довольно часто. Но для этого что-то должно было послужить катализатором и подозреваю — это та финтифлюшка, что болтается у него на шее.

— Ты что издеваешься надо мной, Хейг! — взвизгнул он.

— Нет, что ты, дружище, — саркастично протянул я, — просто гнус между ладоней попал.

Прозвучало провокационно, собственно говоря, я и хотел вывести его из себя. Ударь я первый, то опять очутился бы в Яме. Забыл самое главное — он же маг, слабый но способный сформировать поток в атакующее заклятие. От первого воздушного лезвия увернулся на инстинктах, просто знал, что нужно шагнуть вправо, а от второго спасся поскользнувшись. Нога поехала по той жиже, что покрывала тонким слоем дорогу, и завалился на спину.

— Вёрткий, да? — злорадно спросил он, нависая надо мной. Пока Фейн думал, чем меня еще накрыть, я ударил, хотел по ноге, а вышло по магическому щиту. А ведь все прибеднялся, что ничего не умеет! Талантище! Лукас буквально лучился довольством видя, что жертва ничего не может сделать.

— Джентльмены, это не спортивно! — лорд Оукман, собственной персоной, решил вмешаться — Уравняем шансы!

После этих слов щит Фейна мигнул и исчез. Улыбка медленно сползла с его лица. Как резко-то ему взгрустнулось. Вокруг нас начал собираться народ.

— Не вмешивайтесь, сэр! — взвизгнул Кругляш. — Это наше дело!

— Старший среди магов я, мальчишка, хочешь пустить кровь — выбирай кулаки или шпага! Не хватало, чтобы проводник избивал сундука, почти обычного человека, прилюдно.

Говорил он четко, звучно, чтобы собравшиеся люди слышали какой он благородный и честный. Но ответил он и правда, ни капли не солгав, на глазах у свидетелей — нельзя, а вот в тихом уголке — очень даже можно. Еще бы головой укоризненно покачал. Фейн понял, что спорить с лордом бесполезно, да еще и опасно, немного ссутулился и загнанно посмотрел на меня. Пока проходил воспитательный процесс, успел встать на ноги и демонстративно размял пальцы на руках.

— Шпага? — ласково спросил я.

— Нет, нет рукопашный бой, — испугался Кругляш.

— Значит, здесь и сейчас, джентльмены, — лорд Оукман с каким-то исследовательским интересом поглядывал на Фейна. Тот же вел себя очень странно, он опять схватился за амулет на шее и что-то тихо забубнил.

В толпе рабочих послышались смешки, еще бы предстоял мордобой проводника и накопителя. Фейн неуверенно оглянулся и сделал шаг назад, кто бы дал ему уйти. Ждать я не стал, пока Кругляш сбежит, и потому спора повалил говнюка на землю и впечатал свой кулак ему в лицо. Раздался чавк, пробковый шлем глубже ушел в грязь. Он в ответ даже не пытался ударить, лишь оттолкнуть. Я перевернул его на брюхо, заломав одну руку, чтобы весь его белый праздничный наряд нового дня превратился в тряпку, и нажал на затылок. Его лицо ушло в грязь.

— Вот твое место — свинья, — зло процедил я, притапливая его сильнее. Вот тут то Кругляша проняло — туша подо мной забрыкалась, пытаясь получить хоть глоток воздуха.

— Топи его! — раздались выкрики из столпы и радостный свист.

Кругляш отчаянно задергался и вывернул лицо вбок, раздался надсадный кашель и хлюпанью.

— Ты псих, Хейг, — прохрипел он.

— Помни об этом, Кругляш, — предупредил его. Мой взгляд зацепился за амулет, который выскочил из-за ворота Фейна. В первый момент, мне показалось, что это дохлая мышь — размер совпадал да и слипшийся мех на нем отдавал в серый цвет. Всмотревшись, понял — чья-то лапка.

— Что мать вашу здесь происходит⁈ — проревел кто-то, заглушая толпу. Как по команде мужики притихли и свозь образовавшееся кольцо, как ледокол прошел здоровенный бугай.

— Мистер Рамзи, ничего страшного, юноши повздорили, — лорд Оукман тут же дал разъяснения.

— В моей экспедиции не будет мордобоя. Слез с него! — приказал Рамзи. Про инженеров говорят, что они люди науки и всю жизнь проводят в лабораториях или на испытательных площадках, и потому они бледны, тщедушны и слабы. Наш начальник обладал богатырским телосложением, да он подковы мог руками разогнуть, не напрягаясь. Питер Рамзи не просто выделялся в толпе, он был на голову выше большинства мужиков, что там стояло. Буйная рыжая шевелюра, голубые глаза, под одним красовался синяк, а завершал картину ожог на левой стороне лица. Что касалось шрамов от огня, то многие инженеры могли им похвастаться, постоянные эксперименты с котлами, топливом и просто с химикатами не всегда оказывались безопасны.

Вставая, я хорошенько впечатал колено в спину Фейна, так, что он сам постарался глубже уйти в грязь.

— Ты еще кто? — рявкнул старший инженер. — Эту свинью знаю, тебя нет.

— Эйдан Хейг, — представился я.

— А! Наша новая знаменитость! — проговорил он, а я вздрогнул. Уж больно запоминающее выражение слетела с губ Рамзи, заставив меня напрячься. Может совпадение?

— Мне не чужда благодарность, поэтому я оценил услугу мистера Фейна, когда взошел на пьедестал славы, — сам немного опешил от той фразы, что загнул. Рамзи не удержался и заржал.

— Ступай в помывочную, шут, а то тебя от аборигена не отличить, прибьют еще ненароком.

— Вставайте, мистер Фейн, — обратился он уже к Кругляшу. Тот так и продолжал лежать в грязи, претворяясь смертельно раненным.

— Я буду жаловаться, — наконец, отмер он и принял сидячее положение. — Вы не имели право!

Рамзи с интересом рассматривал Лукаса, а потом выдал:

— Слышь, Оукман, эта свинья желает жаловаться на Вас, — в его тоне не затесалось ни грамма уважения к одному из сильнейших магов.

— Это будет поучительно для него, Рамзи, — медленно проговорил лорд, не обращая внимания на пренебрежительное обращение собеседника к нему. — Никогда не ратовал за спасение дураков, по этой части