Михаил Ахманов - Али Бабаев и сорок покойников

Пензер-Янковский: Не станут. Дуэльное право распространяется на совершеннолетних и дееспособных граждан обеих полов, не имеющих криминального прошлого. К тому же граждане обязаны пройти перед поединком психиатрическое освидетельствование, так называемый тест вменяемости. И, конечно, они должны иметь веский повод для вызова на дуэль.

Ведущий: Оскорбление?

Пензер-Янковский: Да, прежде всего оскорбление, затрагивающее их честь или честь другого человека, который не может защитить себя сам.

Ведущий: Вы имеете в виду оскорбление словом или действием?

Пензер-Янковский: И то, и другое.

Ведущий (усмехаясь): Мне вспомнился случай, когда один известный певец, считающий себя персоной звездного уровня, обругал на пресс-конференции девушку-журналистку… Случись такое сейчас, она могла бы вызвать его на дуэль!

Пензер-Янковский: Безусловно. Но Кодекс допускает и другой исход событий: того грубияна-певца мог бы вызвать муж или друг той журналистки. Собственно, любой мужчина, доказавший, что он знаком с оскорбленной дамой. В подобной ситуации даже не требуется ее согласия.

Ведущий: Что произойдет в том случае, если один из дуэлянтов будет убит?

Пензер-Янковский (пожимает плечами): Думаю, его похоронят.

Ведущий: Но его убийца…

Пензер-Янковский: Нет, батенька мой, нет! Победителя ни в коем случае нельзя называть убийцей – закон трактует это совершенно однозначно! Повторю еще раз: он победитель, а не убийца. Ибо он рисковал своей жизнью точно так же, как и его соперник.

Ведущий: И никакой уголовной ответственности?

Пензер-Янковский: Абсолютно никакой. Разумеется, если не был нарушен Дуэльный Кодекс.

Часть 2. вторая фаза операции

Глава 4, в которой у Бабаева появляются помощники

г

е

н

п е н и с и и

е м и н е т

д у р д о м Б Л Я а

и е к л

э к с г и Б и ц и о н и з м

к Л и п и

з о о ф и л и Я л у с

л ш л ю х а

т о р ч о к я д

г Б Л Я ц и

к и д а л а и с

Б Л Я о Б Л Я т

м

Депутатский мандат Бабаеву вручали в конце июня, в большой спешке и без всякой торжественности – обе палаты Думы спешили разойтись на летние каникулы. В Белом Доме ему был выделен кабинет, но из самых незавидных, ибо только такие, тесные и наспех обставленные канцелярской мебелью, предназначались для беспартийных депутатов, не относящихся ни к какой фракции. Их в Думе не уважали, да и с чего бы им требовать уважения? Голос этих отщепенцев был тоньше писка комара.

Бабаев качать права не стал, вселился в предложенные ему апартаменты, но из личных вещей оставил в них только медвежью шкуру. Шкура, знак его победы, выглядела роскошно: три метра от носа до куцего хвоста, оскаленная пасть, натуральные когти и стеклянные глазки, позаимствованные из какого-то учебного пособия в школе Талды-Кейнарска. За выделку шкуры он отдарился – вернувшись в Москву, тут же отправил своим избирателям два компьютера и египетский сувенир, небольшую копию сфинкса, приобретенную некогда в Каире. Стараниями Гутытку шкура была доставлена в думский кабинетик и легла там на пол, заняв все место от двери до окна.

На том, если не считать депутатского оклада, и кончились щедроты Думы. Но Али Саргоновича финансировало другое ведомство, так что недостатка в средствах он не испытывал и снял себе офис в центре столицы, на Лесной улице, дом 45. Офис тоже был не очень просторен; еще недавно тут пускала пузыри прогоравшая котлетная, где могли закусить шесть, а в лучшем случае, восемь посетителей. Рядом, на первом этаже того же здания, находилась аптека, дела в которой шли не лучше, чем в котлетной, но захватить еще и эту территорию Бабаев не успел, перебежали ему дорогу другие арендаторы. Хотел он у них откупить аренду, но соседи оказались очень неуступчивы; промышляли они целительным бизнесом, выдавая себя то ли за тибетских лам, то ли за алтайских шаманов.

Но все же в распоряжении Бабаева имелись обеденный зал (ныне – приемная), кухня (место для будущих помощников), кабинет котлетного директора, две подсобки и кладовая, в которой он устроил кордегардию, сиречь – помещение охраны. Это позволяло набрать необходимый штат, ибо прав был Каквыргин Шульман: депутат – важный человек, и не должен трудиться в одиночестве. Вскоре, кроме верного Гутытку, появилась у Али Саргоновича секретарша, юное воздушное создание в миниюбке по имени Земфира, а еще он заключил контракт с частным охранным предприятием.

Обстановка в офисе пока что была спартанской: два письменных стола с художественными надписями – для Бабаева и секретарши, один обеденный – в кордегардии, и дюжина хромоногих стульев. Все это было брошено за ненадобностью директором котлетной, а бабаевский вклад состоял из фотографий в рамочках и сундука, купленного некогда в Багдаде и перевезенного из квартиры на Ташкентской. Сундук с резной крышкой служил украшением, как и фотографии, изображавшие Бабаева: Али Саргонович на танке в аравийских пустынях, Али Саргонович на параде, рядом с президентом Хуссейном, Али Саргонович мчится в бой с эскадроном верблюжьей кавалерии, Али Саргонович в горах – изучает в бинокль позиции персов. Не все снимки были такими воинственными: самый любимый и памятный запечатлел его во дворце эмира Фарука, в гарем которого он наведывался «пошалить». Конечно, с благосклонного эмирского разрешения – Фаруку стукнуло семьдесят семь, и он, уже не помышляя о земном, готовился отыграться в садах Аллаха с гуриями.

Через неделю после вручения мандата Бабаев сидел в своем кабинетике на Лесной, знакомясь с выписками из личных дел присланных ему телохранителей. Как человек военный, он первым делом комплектовал бойцов, а не имиджмейкеров-пиарщиков, однако с бойцами были сплошные неувязки. ЧОП «Георгий Победоносец», организация известная в столице и вроде бы серьезная, дважды его подводил, присылая не нюхавших пороха сопляков-огулов [17]: все на одно лицо, шеи бычьи, глазки – оловянные, а в них – никакого желания заслонить клиента собственным телом. Ни от пуль, ни от тухлых яиц! Огулы, сидя в кордегардии, матерились, резались в буру, хлестали пиво и травили анекдоты, а тот, что дежурил в приемной, пытался залезть под юбку к юной Земфире и заработал пару оплеух. Стволы у них были такими же грязными, как мысли насчет секретарши, и Бабаев счел, что это не охранники, не бойцы-харисы [18], а сущее фуфло. Меред кунем [19]! Что за харис, который не чистит оружие на завтрак и не любуется им в обед? Верблюжий плевок, а не харис!

Он дозвонился до босса «победоносцев» и пообещал, что вырвет ему печень, если еще раз заявятся ленивые ослы или гориллы-педофилы. Бабаеву, независимому депутату, нужны самые лучшие, арсланы и бейбарсы! То есть львы и тигры, и, к тому же, люди достойные, зрелые, интеллигентных понятий. Таких ему и прислали, и сейчас Али Саргонович, хмуря брови и что-то нашептывая на армянском, персидском и арабском, вникал в их личные дела.