Александр Лонс - Завещатель

Во, как завернула!

Наверное, общедоступный дневник — это попытка избежать одиночества там, где никто не поймет. Идти в толпу людей, говорящих на незнакомых языках, и попытаться влезть в их души. Поиск друзей в обществе эгоистов. Ну, или типа того. Попытка избежать одиночества там, где все к нему стремятся. Где каждый считает себя безумным.

Ладно, фигня все это.

Почему-то, совсем не к месту, вспомнился вчерашний день.

Вчера мы ходили в ресторан отмечать день рождения моей подруги. Замечательно посидели. Спокойно, не шумно. Правда только я обрадовалась, что в зале не накурено, как все кто с трудом уместился за нашим столиком, будто по команде, достали пачки сигарет, зажигалки и начали дымить с превеликим удовольствием. Я себя почувствовала белой вороной в этом табачном обществе. Через полминуты над столиком повисло облако дыма. Я не курю, но в этот вечер, не раз подумывала присоединиться. Так и не надумала. И это радует. Хотя все равно, я получила в свои легкие изрядную порцию продуктов горения табака.

Все вспоминали разные истории и интересные эпизоды. Когда дошла очередь до меня, я не придумала ничего лучшего, как рассказать про госпожу Фатум, тот свой сон и его странное отражение в реальности. И тут один из московских приятелей моей подруги — «Алекс», как все его называли — вдруг шлепнул себя по лбу, и в нарушение всякой очереди стал проситься рассказать свою историю. Мужик старше ее лет на двадцать, в отцы ей годится, где только она такого откопала? Приехал к нам в командировку и усиленно ухаживал весь вечер за Лариской. Интересно, на что он там надеется?

— Друзья! Дайте сейчас слово мне! А то не интересно будет. У меня есть потрясная история про бомжа. Вот как раз в продолжение Олиного рассказа пойдет.

— Э, так не дело! — завозникал кто-то из наших парней, — жди своей очереди!

— Пусть говорит.

— Нет, правила — они одни для всех!

— Ну, ребята, не будьте гадами…

— Да пусть расскажет, какая разница? — не выдержала я, — что вы тут за бюрократию развели?

Народ притих, ожидая интересную историю.

— Вот, спасибо! Так я начну? Можно? Значит так. Было это в Москве, в какую-то из зим. Мороз выдался — градусов тридцать…

Бомж был неопрятен, неопределенных лет, от него плохо пахло, и вид он имел неприятный. Несмотря на домофоны и кодовые замки, бомжи нет-нет, да и просачиваются в наш подъезд. И пусть меня обвинят в недостатке человеколюбия и гуманизма, но я стараюсь держаться подальше от бомжей. Но тут — деваться было некуда, бомж поджидал меня у лифта.

— Слышь, браток, дай кипяточку, — мужик густо дышал убийственной смесью перегара и чеснока, — травки заварить, а то не ровен час — заболею я, а болеть мне сейчас никак невозможно.

«Да, — подумал я, — бомжам и врачам болеть категорически запрещено. В такой мороз — особенно. Интересно, а где он травку берет? Это не такое уж и дешевое удовольствие ныне. Заваривает! Оригинал.»

Я, конечно, далеко не мать Тереза, но в такой нехитрой просьбе отказать не смог. А вслух сказал:

— Ну, почему ж не дать хорошему человеку? Дам, конечно. Вот только посуду найду…

— Земляк, не беспокойся. Посудка-то у меня есть. Есть посудка-то. Вот, — тут бомж, как фокусник, извлек откуда-то чистую банку из коричневатого жаростойкого шотовского стекла, со шлифом, с фирменной эмблемой, но без крышки. — Прям сюда и наливай. Не бойся, она не лопнет, она стойкая.

— О! Шоттовское стекло! Немецкая! Давно не видел таких банок!

— Земляк, а ты, часом не химик? Толк в посудке-то знаешь!

— Нет, я биолог, — буркнул я. Говорить не хотелось.

— Да? Что, МГУ кончал? — обрадовался бомж.

— Ну. А что, не похож?

— Это я так, не обижайся. Я ведь тоже Университет кончал. Математик я. Окончил факультет прикладной математики процессов управления Ленинградского государственного университета. А теперь вот — бичую.

— Кого бичуешь? — не понял я.

— Да не кого, а бичом стал, — пояснил мужик.

— А что так? — сообразил я, вспомнив, что на языке бродяг «бич» значит «бомж».

— Да вот так. Так уж вышло. Ты кипяточку-то мне принеси, а я и расскажу все. Ты такого ни от кого больше и никогда не услышишь. Принеси кипяточку-то.

Я быстро сбегал к себе, вскипятил электрический чайник с золотой спиралью, налил в жаростойкую банку кипяток, предварительно обвязав ее каким-то старым полотенцем, чтобы не обжечь руки. Когда я спускался на лифте вниз, у меня была слабенькая надежда, что мой случайный знакомый исчезнет. Испарится. Или его выгонят из подъезда. Но нет. Бомж меня ждал.

— А, принес! Вот спасибо, дай Бог тебе здоровья. Ты извини, что я тебе тыкаю, но я уже привык по-простому общаться, жизнь заставила.

Говоря это, бомж достал несколько бумажных пакетиков и высыпал из них в банку с кипятком какую-то мелко растертую сухую зеленоватую траву.

— Святые травки, это нам, бичам, сейчас первое дело. Без них — никак. И почки простудить можно, и совсем околеть. Так вот. Историю свою рассказать обещал…

— Да не стоит. Пойду я, наверное, — хотел уже дезертировать я, но бомж не предоставил мне такой возможности, схватив грязной рукой за куртку.

— Не, я тебе обещал. Слово дал. А у бича — кроме слова, можно сказать, и нет ничего. Ты думаешь, вот — бич, бомж, алкоголик и никудышный человек? Не совсем так, браток. Я ж таким не всегда был. Я ж еще в Манхэттенском проекте участвовал. А это дело серьезное…

«Так. Стоп-машина! Крыша — ту-ту!»

— Подожди… — перебил я бомжа, — как это — в Манхэттенском проекте? То ж сороковые годы двадцатого века было, в Америке! А сейчас у нас тут Россия, да и двадцать первый век на дворе.

— Думаешь, я с катушек слетел, и все мозги пропил, да? Нифига! Я — в норме. Ты думаешь, я не знаю какой сейчас год? Что мне этот ваш год? Я из двадцать третьего века…

«Ох, только бы уйти спокойно, — подумал тогда я, — Мужик явно совсем плох. Наверное, ни в одной психушке уже мест давно нет, вот и выгнали безобидных и тихих на улицу. Тех, за кого платить некому бродягами сделали. Сволочное все-таки у нас государство!»

Но бомж заблокировал мне выход, перегородив дорогу из-под лестницы, где мы стояли.

— Говоришь, ты — математик? Значит должен знать, что путешествия во времени в прошлое — невозможны. Вот если ты сейчас пойдешь и убьешь своего предка, то как ты сам появишься на свет, если ты из будущего?

— Ладно, не надо, — успокоил меня бомж. — Ты мне еще про парадокс Эйнштейна расскажи. Я сам тебе могу таких лекций целый курс прочитать. Я, между прочим, имею степень по топологии пространства. В ваш мир я попал из параллельной реальности, которая неподвластна моим действиям тут. Туда я и могу… должен вернуться.